Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Зойди! Поднимай всех! Чужаки! – пробасил мужчина.

От арки донеслись беспокойные крики: встречать их намеревался немаленький отряд. Эйверин, хромая, подошла к Тюльпу. Он растерянно глядел то на нее, то на проход из пещеры. Он успел бы сбежать, наверное. Чужаки его не рассмотрели, они вполне могли бы удовлетвориться одной хромоногой Эйверин.

Эйви видела, как парню хочется сорваться с места и бежать, бежать без оглядки, пока он не окажется в особняке Полуночи. Но несмотря на его бешеный взгляд и трясущуюся от страха челюсть, он остался на месте. Эйверин удивленно хмыкнула. Надо же, не струсил.

Минуты не прошло, как из арки показался дрожащий деревянный щиток. Чужаки умели учитывать ошибки: свой нос под очередной удар никто подставлять не желал.

Эйверин застыла, прикидывая, не закричать ли ей, но из-за щитка донесся встревоженный голос:

– Кто вы такие? Что вам нужно?

– М-мы… – замямлил Тюльпинс, но посмотрел на Эйверин. Она тоже не знала, что сказать.

– Эй! У вас там весело наверху, что ли?! Ну почему вы оставляете меня, а?! Ну сколько можно? – послышался снизу звонкий голосок.

Эйверин чуть не задохнулась от удивления. От арки на нее шли и шли незнакомые люди, заслоняя свет, а она застыла, не в силах прийти в себя.

– Х-хайде! – шепнула она. – Хайде! – сказала она громче, и толпа остановилась. – Ха-а-а-а-а-айде! – закричала Эйверин, разрывая глотку и падая на колени.

– Стойте! Стойте! Не трогайте ее, разойдитесь! Она мой друг! Эйви! Эйви!

– Додо?.. – прохрипела Эйверин. В глазах ее потемнело, стены пещеры пошатнулись.

Эйверин пришла в себя, едва почувствовав ледяное прикосновение к губам. Она открыла глаза и вновь зажмурилась, не в силах поверить в свое счастье. Огромные очки, добродушная улыбка и веснушки по всему лицу. Додо, живой и невредимый, сидел перед ней, сжимая в руках кружку с водой. А чуть поодаль на круглом камешке приютился Хайде. Как только девочка села, он со счастливым визгом кинулся ей на шею.

– Эйверин! Мне так радостно! Расскажи! Расскажи что-нибудь! А Рауфус что? Скучает, да? Я знаю, скучает! Ему точно без меня невесело! А мы тут с Гёйламом сидим и сидим! Он меня на гитарке научил…

– Хайде, – Эйверин постаралась чуть отстраниться от мальчишки, но ей это не удалось, – Гёйлам тоже здесь?

– Тоже, тоже! Где ж ему еще быть-то!

– Эйви… – Додо, не переставая улыбаться, протянул ей руку. Эйверин охотно приняла его помощь и встала на ноги. Она все еще пошатывалась, перед глазами мелькали цветные искорки. – Эйви… – Додо шагнул вперед и крепко прижал подругу к себе. Он зарылся носом в ее волосы и даже не думал отпускать.

Эйверин чувствовала, как слабеют ноги, как тают ледышки, которыми покрылась ее душа. Додо был теплым. От него лучами расходилось само счастье. Она сглотнула, чувствуя, как подступают слезы. Живой. В самом деле живой.

– Эйвер, гхм… – Голос Тюльпинса все разрушил. Словно увалень заслонил своими огромными телесами свет, который шел от Додо. – Я рад, что с т-т-т-тобой все в п-п-порядке. На самом деле рад. – Он положил толстую лапищу Эйверин на плечо, а та невольно им дернула.

– Додо, – Эйви обвела глазами потолок пещеры, покрытый острыми каменистыми выступами, озеро у самых ее ног и множество лежаков, – что здесь вообще происходит? Ты как сюда попал?

– Не знаю. – Додо улыбнулся, а потом мельком недовольно взглянул на Тюльпинса. – Не помню ничего. Проснулся уже тут, вон на том желтеньком лежаке, видишь, Эйви? Правда, он красивый? – Мальчишка ласково посмотрел на подругу, словно говоря: «Как и ты, красивый».

– Очень красивый. – Эйверин кивнула и перевела сердитый взгляд на Тюльпинса, который надменно хмыкнул. – А потом что, Додо? Вы все это время здесь жили? Не выходили совсем?

Эйверин хотела спросить, мог ли Додо прийти к ней или хотя бы передать записочку о чудесном спасении, но почему-то не смогла. Но мальчишка понял ее, точно понял. Улыбка его сникла, глаза стали еще больше.

– Прости, Эйви! Ты ведь переживала? Не говори ничего, я точно знаю, что переживала. Я чувствовал! Но нам правда-правда нельзя отсюда уходить, Чин даже нос высовывать запретил! – Додо поднял небольшой камешек и с досадой кинул его в озерцо. – Сказал, что на нас тогда снова подействует трава эта дурацкая. И тогда – смерть. Теперь уж наверняка…

– Додо, что за трава? О чем ты? – Эйверин нашла теплые пальцы Додо и сжала в своих, чувствуя, что ему нужна поддержка.