Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

А показывать-то и нечего. Пусть старый недомерок сам отдувается, его архаровец содержимое в бочке испортил. На поводке вместо пони своего Козьму водит, или пополам распиливает для удовольствия многоуважаемой публики — без разницы. Надо бы предупредить, что постояльцев нельзя расстраивать. Развлечение нужно...

— А где Анисий? — поинтересовался Иванов у пробегающего мимо домового. — Обычно он на виду всегда, присматривает за хозяйством... С утра на глаза не попадался.

Маленький мужичок, вежливо остановившись и, не забыв про положенный поклон начальству, поспешил доложить, что старикан приболел, видеть никого не желает и вообще, «не в духе».

— Может, скорую нужно вызвать? — забеспокоился инспектор и потребовал — Веди меня к нему.

Не смея спорить, нечисть поспешил к дому своего предводителя. У крыльца остановился, замер.

— Чего ждёшь? — нетерпеливо напомнил о себе парень, поднимая руку к входной двери. — Постучать не можешь?

— Он знает, что ты, хозяин, пришёл...

Не ошибся. Через секунду на порог вышел Анисий. Хмурый, в вязаной шапке, надвинутой на самые брови и до глаз закутанный в большой тёплый платок, своим широким концом свисающий почти до пояса.

— Болею я, — сходу проскрипел он, забыв поздороваться. — Отлежаться надо. Отвару попить...

Высунувшаяся из-за Серёгиной спины Маша участливо предложила свою помощь:

— Хочешь, я тебе травок насобираю? Или горчичники поставлю? — протянула ладонь ко лбу старикана, желая проверить температуру.

— Не надо! — резко отшатнулся Анисий и стукнулся затылком о дверь, отчего немного великоватая шапочка съехала на нос. — Охти ж мне...

Заботливая кицунэ поспешила помочь, поправляя сползший головной убор обеими руками, будто ребёнку. Домовой, едва опять смог нормально видеть, повторно попытался избежать контакта с девушкой и молодецки отпрыгнул в сторону, отчего ткань предательски сползла на шею, открывая не привычно-седую, благообразную бороду, а каштановые завитки, более всего напоминающие ухоженную лицевую поросль с фресок про ассирийских царей.

— Ну-ка, ну-ка... — наманикюренные пальчики содрали платок с шеи старого домовика, являя миру шикарнейшую бородищу, при виде которой Маша восхищённо ахнула, а Сергей застыл в изумлении.

Лопатообразная, мелкими колечками, блестящая, густая, без единого седого волоска, удлинившаяся за ночь процентов на тридцать. Усы под стать — пушистые, шёлковые, окладистые, идеальной, будто под лаком, формы. Да любой хипстер от зависти удавится!

Забыв про церемонии, кицунэ стащила с недовольного раскрытием его тайны Анисия и шапку. Там оказалось... смешно. Спереди, над лбом, росли прекрасные, непослушные кудри, а вот сзади, от темени и ниже — старческая редкая поросль.

Не желая срамить домового, Иванов быстренько отобрал убор у Маши и нахлобучил его обратно на разномастную голову. Вернул и платок.

— Эк тебя... — только и смог выдохнуть инспектор, не зная, что ещё сказать.

А ошеломлённая девушка, распахнув от переизбытка эмоций ротик, не сводила заворожённого взгляда с каштановой бороды, которую владелец принялся спешно запихивать обратно под тёплую ткань.

Стремительный рывок кицунэ к Анисию — и треугольная тряпка снова отлетела в сторону.

— Как? — зарычала она, схватив уважаемого предводителя нечисти по-простецки, за шиворот рубахи. — Какой рецепт? Без химии ведь, без... да я о таких кудряшках и сама не помню, сколько лет мечтаю! Да я... Признавайся!!!

К ним снова спешили любопытствующие отдыхающие...

— Маша, отстань! Ты ещё не поняла? — принялся увещевать парень. — Он ни при чём! Это последствия от смеси из твоей бочки! Видишь, волосы изменились только там, куда брызги от пузыря попали!

— Где?!

— Кто? — голоса инспектора и домового слились.

— Говна... содержимое, которое вы вчера вылили?

— За забором! — проперхал Анисий, которому натянутый крепкой девичьей рукой ворот больно врезался в горло. В овраг слили...

Кицунэ словно ветром сдуло. Несчастный старикан почти летел за ней, хрипя и привлекая новой бородой всеобщее внимание. Народ потянулся следом.

Домчавшись до упомянутого оврага, тяжело дышащая девушка полубезумным взглядом окинула склон и безошибочно определила нужное место, отпуская уже ненужного ей домового и едва сдерживая слёзы из-за сложившейся несправедливости.

От кромки и до дна тянулась неширокая, в полметра, полоса сочной, выше человеческого роста, травы с мясистыми, свежими стеблями. Земля под ней была еле влажной. Впиталось за ночь...