Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

— Вы чё? — не испугавшись, ощерился единственный оставшийся на ногах из первой тройки, вставая в картинную стойку и чувствуя поддержку ускорившихся товарищей.

И тут же получил в ухо от Фрола Карповича. Ойкнул, растеряв весь свой боевой задор, скрючился, опустившись на колени и держась за ушибленную бестолковку.

— Привет, щеглы! — весело проорал Антон, материализуясь за спиной оставшейся четвёрки и без задержек выписывая мощного пендаля наиболее крупному из них. — Кто тут самый дерзкий?

— Да я те... — попробовал возмутиться посрамлённый столь унизительным пинком.

— Глохни, — отказался от диалога Швец, выписывая мощнейшую оплеуху болтуну. — Жопе слова не давали.

Четыре на три... Примерно поровну.

Появление ещё одного противника пришлось пьяным наглецам не по вкусу. Пока собирались с мыслями, подыскивая достойный ответ новому, очкастому участнику потасовки, Фрол Карпович, сделав шаг в их сторону, зычно приказал:

— Сюда подходите. Смотреть на вас буду.

Значимости этим словам ощутимо придала крайне весёлая, жаждущая доброй драки физиономия призрака, демонстративно разминающего плечи, и его безбашенный взгляд, с вызовом смотрящий прямо в мелкие душонки шакалья.

— Вы чего, мужики... — растерянно проблеял самый малодушный из гопников.

— Мужики на зоне лес валят, — огрызнулся Иванов, раздавливая каблуком недокуренную сигарету. — Берега попутал, пыль лагерная?

— Не, начальник, — только сейчас, сквозь пьяный угар, сообразив, во что их втянул мирно валяющийся в отключке заводила, пошёл на попятную говоривший. — Мы не при делах. Мирно шли себе баиньки, на работу завтра. К восьми.

Но боярину уже надоела эта возня.

— Здесь живёте? — кивок головой в сторону общежития.

— Да... Тутошние.

— Идите по комнатам и ждите. К вам зайдут. Этих, — малозаметный тычок лакированной туфлей в первого получившего по морде, — заберите. Бегом, королобые!

Четвёрка сорвалась с места, не забыв неуклюже подхватить пострадавших от «полицейского беспредела», оброненные «соски» с пивом и, толпясь и мешая друг другу в дверях, поспешила скрыться на плохо освещённой лестнице.

Глядя им вслед, начальник печально покачал головой, заметив:

— Совсем страх потеряли. Наряд пять минут как уехал... Швец! Что у тебя?

Немного расстроенный испорченным развлечением призрак раздражённо ответил:

— Не контактная. И когда оклемается — не знаю. Врачи до сих пор над ней колдуют.

— Ну, хоть живая! — облегчённо вырвалось у шефа.

— Будем надеяться, — не разделил позитива Антон. — Потерпевшую, похоже, бейсбольными битами обработали. Живого места нет. Череп цел — рентген показал.

Ничего не ответив, Фрол Карпович развернулся и пошёл в общежитие, велев подчинённым:

— За мной. В комнате поговорим.

...Высоко, этаже на четвёртом, некто из зрителей, невидимый с низу, сдерживая прокуренный кашель, кому-то прошипел:

— Видала, как они их? Особенно этот, в погонах... Совсем озверели...

Ему ответили, со сладким придыханием и истомой в надтреснутом женском голосе:

— Ну а чего ты хотел? На кого прыгать посмели... Настоящий полковник!

***

Общага оказалась именно такой, как Иванову изначально и представлялось: запущенной, старой постройки с соответствующим, частично маргинальным, населением.

Деревянные полы, похабные надписи на стенах, отвратительное из-за множества перегоревших лампочек освещение, переполненные бычками банки из-под кофе на подоконниках окон в торце длинных коридоров, специфический аромат пота и жареной рыбы.

На общую кухню и обратно, обмениваясь пустыми, короткими репликами, носились по-домашнему растрёпанные тётки в халатах с кастрюлями и сковородками; лениво почёсывающиеся мужики в трусах, давно привыкшие никого из соседей не стесняться, неспешно плелись в курилки, на ходу поджигая свой вонючий, дешёвый табак. Правильные речи телевизионных дикторов из-за дверей, гомон, покрикивание, детский визг, стоптанные тапки на половичках перед входом в комнаты, запутанная паутина всевозможных проводов под потолком, исчёрканный всякими непристойностями график уборки при входе.

...Поднимались недолго — на второй этаж. Шеф шёл уверенно, широким шагом, с видом человека, неоднократно тут бывавшего и которому уже успели поднадоесть и здешние пейзажи, и обитатели. Швец скучал, Иванов же с интересом посматривал по сторонам.

При виде полковничьей формы народ, куксясь, в два счёта рассосался по норам, не задавая никаких вопросов.