Барбара Морриган - Сердце, что растопит океан [litres]

Он засветился голубоватым светом. Его тело приобрело расплывчатые очертания, затрепетало и начало менять форму так же, как его рука в те моменты, когда превращалась в копьё или отмычку. Я зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то не поверила увиденному. Передо мной стоял настоящий человеческий юноша. Светлые глаза, крупный нос, непослушные волосы, торчащие вверх, – он выглядел совершенно реальным. Смущало только отсутствие правой руки, свечение и то, что он был абсолютно голым.

– Ой! – смутилась я, торопливо закрыв глаза ладонями.

– Что, так плохо вышло? – разочарованно спросил Ао, окинув себя взглядом. – Ааа, ты об этом… Ну и неженки вы, люди. Подумаешь!

– Оденься, пожалуйста, – попросила я.

Дух недовольно фыркнул и, подняв с пола тускло мерцающий фонарь, осветил им стоящие в углу сундуки.

– Может, здесь что-то осталось от прошлых постояльцев…

Заглянув внутрь, Ао вытащил на свет юбку длиной до колен и неплохо сохранившуюся длинную рубашку без застёжек, с искусными узорами и отделкой из льняных нитей на плечах.

– Ну вот. Теперь не боишься? – Он повернулся ко мне и покрутился на месте, давая себя разглядеть.

– Я и не боялась, – буркнула я.

Тем не менее я не смогла не отметить, что человек из моего духа-помощника получился очень неплохой. На фоне парней из нашей деревни он выглядел слишком красивым: худой, бледный, угловатый… Да и эмоции, которые выражались на его лице, казались несколько странными – всё же не так-то просто сразу научиться улыбаться или хотя бы не глазеть вокруг пустым взглядом, выдавая отсутствие у себя сердца. Но всё же мне он показался симпатичным. Может, поэтому увидеть его обнажённое тело было так волнительно. Жители Коа’Коа не слишком стесняются наготы: папа и Вато не раз без смущения выбегали из бани голышом, прыгая в снег и улюлюкая на всю деревню. Не сказать, что я была рада на это смотреть, но и отторжения человеческое тело у меня не вызывало. Но если бы я вдруг увидела Пору нагишом… О-о-о, нет, об этом даже думать не хотелось. В своих снах я иногда видела, как он берёт меня за руку, и после этого просыпалась в смятении. Потом я целый день ходила, виновато оглядываясь и будто скрывая что-то очень непристойное. А подумать о большем я уж точно не решилась бы…

– Что опять не так? – Голос Ао вырвал меня из раздумий.

– Нет-нет, всё так! – очухалась я. – Получилось отлично!

– Ты меня задобрить пытаешься? – Парень недоверчиво вскинул бровь, пытаясь привыкнуть к новым возможностям мимики.

– Нет, мне правда нравится! Ну, то есть… Я хотела сказать… – Я с ужасом осознала, что краснею, и смущённо опустила взгляд.

– Вспоминаешь своих друзей, да? – Ао не дал мне продолжить эту обречённую на провал фразу, и я мысленно поблагодарила его.

– Да… – ответила я, теребя кулон с засушенным жёлтым цветком, висящий на шее.

– Это хорошие люди? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Очень! Хотя… мне кажется, что я не видела их уже миллион лет. Пытаюсь вспомнить лица родителей, но получается совсем плохо…

– Это Айру на тебя так действует. Ты становишься одной из нас, и твоя память тоже меняется…

– Неужели я забуду… их всех? – испугалась я.

– Не думай об этом. Всё вспомнится, когда ты вернёшься домой. А пока… Расскажи мне о них больше. Какие они?

– Ну хорошо, – я задумалась, – моего брата зовут Вато. Он… отлично шьёт и ткёт гобелены. А ещё у него дурацкие шутки! Но смешные. А мой папа…

Поначалу вспоминать было сложно: мысли путались, и, казалось, память даже подбрасывала мне воспоминания, которых никогда не существовало. Но чем больше я говорила, тем лучше вспоминались детали. Увлекшись рассказом о близких, я не заметила, как пролетел час. Мне выпала возможность взглянуть на назойливого духа с другой стороны – он оказался весьма внимательным слушателем и приятным собеседником. Хотя до этого разговора он часто ужасно меня раздражал. Много болтал и пытался всё контролировать, словно он главный! И мне сложно было с этим поспорить, ведь он действительно знает Айру и местные порядки в отличие от меня… Но мне было очень приятно, что он сидел напротив, скрестив ноги и внимательно вслушиваясь в каждое моё слово, хотя я болтала о вещах, понятных лишь мне одной. Поначалу я не хотела признаваться, что чувствую себя одиноко и потерянно, но теперь я была рада, что он не оставил меня в такую минуту. Это заставило меня поверить, что он действительно хочет помочь. В конце концов он – единственный, кому здесь на меня не наплевать.