Наталья Астахова - Письма с Земли

До чего же навязчивый запах. Игорь Александрович еще раз осторожно втянул воздух. Да, духи. Наверное, какая-то дама забежала сюда позвонить на минутку, а теперь тут целый год будет жить этот запах. Неужели им не противно целыми литрами выливать на себя эту гадость?

Он тяжело вздохнул и достал записную книжку. Позвонить кому-нибудь, чтобы не терять времени зря. Положил книжку на полочку, при этом смахнул неизвестно как сюда попавший кленовый лист.

— А поосторожней нельзя? — вежливо осведомился незнакомый голос.

Игорь Александрович огляделся. Никого не было. На всякий случай он пихнул лист ногой.

— Ну и воспитание, — проворчал тот же голос.

Игорь Александрович надел очки, снова снял, протер, опять надел. Все-таки не стоит так много работать в его возрасте…

— Послушайте, — раздался тот же голос. — Вы бы не могли положить меня на место? Не очень удобно валяться на мокром полу и ждать, пока вы на меня наступите.

Значит, это все-таки лист. Игорь Александрович не мог наклониться в столь тесном пространстве, мужчина он был солидный, если не сказать грузный. И он медленно, осторожно присел. Поднял лист. Обычный, кленовый, осенний. Таких полно на городских тротуарах осенью, их рисуют на плакатах и открытках к первому сентября, во всех стихах и песнях эти листья шуршат, шелестят, под ноги ложатся, летят и что угодно еще, но только не говорят человеческим голосом. И на ощупь он был обычный. Прохладный, гладкий. Впрочем, нет, не совсем. Он был плотнее, чем обычный лист, а с изнанки слегка пористый, как сыроежка.

Четвергов осторожно положил лист на полочку, стал заталкивать записную книжку в портфель, при этом он тихо бормотал:

— Все, никаких, завтра же к врачу. Вот и в «Литературке» писали, что это глупость — предубеждение против психиатров. Такой же врач, как терапевт. Завтра же пойду. Листья говорящие…

— Зря волнуетесь, — тот же голос, но теперь не снизу, а с полочки. — Вы вполне здоровы.

— А, он не только говорит, но и мысли читает! — Игорь Александрович потянулся к портфелю.

— Да нет же, не читаю я мысли, это вы вслух думаете.

В стеклянную дверь будки постучали. Игорь Александрович вздрогнул. Распахнул дверь и глубоко вдох-пул свежий влажный воздух.

Перед ним стояла женщина с зонтиком в одной руке и приготовленной монеткой в другой.

— Вы что, не звоните? — Голос ее прозвучал резко, как автомобильный сигнал. — Тогда дайте… ой, вам плохо? На вас лица нет. Может, скорую?

— Нет, спасибо, ничего не нужно. — Четвергов схватил портфель и выскочил из будки. Дождь уже лил не так сильно. Четвергов торопливо перебежал улицу, сделал несколько резких угловатых движений, каждым жестом своим зачеркивая репутацию человека спокойного, неторопливого, а также непьющего. Движения были резкие, и шатало его, как пьяного. Вот он круто повернул назад, побежал к телефонной будке. Рванул дверь. Женщина, набиравшая номер, отшатнулась испуганно.

— Вам что?

— Простите, я здесь забыл…

— Что забыли?

— Вот он, его забыл. — Игорь Александрович схватил кленовый листок и хлопнул дверью.

— Шизик, ну шизик, — произнесла женщина в телефонную трубку. На том конце провода, наверное, ответили, и она спохватилась: — «Нет, не тебе. Здравствуй, милый».

Четвергов несся по улице к своему дому. Лист трепетал в его руке, как флажок.

Так же, вытянув руку с листком, он вошел в свой дом. Все это время лист молчал. Четвергов почти успокоился, начал тихо радоваться и приходить в себя. Он аккуратно положил лист на письменный стол, надел сухие теплые носки, домашние тапочки, поставил чайник. И только налившись чаю с медом, прочитав газету, подошел к столу, где лежал листок.

— Ну, что молчишь? — спросил Игорь Александрович и слегка дернулся, услышав тот же голос.

— А что тут скажешь? От чего ушел, к тому и пришел. Одинокий интеллектуал приятной наружности и умеренных лет ищет спутницу. Вы таких объявлений не писали в «вечерку»?

— Я что, похож на сумасшедшего?

— Нет, но и на счастливчика не очень-то смахиваете. Да и за психику свою всерьез опасаетесь. Одинокие часто боятся свихнуться.

— Да как же тут не испугаешься, если листья говорить начинают. Я и сейчас, честно признаться, не очень уверенно себя чувствую. Я ведь естественник, материалист, поэтому такие явления меня шокируют.

Четвергов сел у стола так, чтобы хорошо был виден лист, и приготовился слушать.

— Вы, наверное, ожидаете услышать историю про пришельцев, летающие тарелки или что-нибудь подобное. Боюсь, я вас разочарую. Вы, конечно, слышали гипотезу о материальности времени?