О’Санчес - Я Кирпич

Стена летнего ливня остудила мой берсеркский пыл. Да, побежав с гиком и рыком за красноглазым крысоидом, я выскочил за пределы окружавшей меня «арены» и угодил в самый что ни на есть дождепад! Это почти как игровая шутка у нас в детдоме, когда тебя подкарауливают – на горшке либо во время сна – твои же, столь же дебильные товарищи и внезапно обливают ведром ледяной воды. Я тоже пару раз подкарауливал и окатывал, наблюдая, как орут матюгами, визжат и стонут застигнутые врасплох пацаны-приятели (девчонок никогда не обливали, их мы на иной манер пугали и мучили), только радовался и хохотал менее искренне, чем остальные.

Три секунды – и я насквозь промок! И опомнился. И оглянулся – желтоватая пелена гнева спала с моих глаз, осталась лишь полупрозрачная дождевая, посторонняя, природная… Свободное от ливня пространство за те же секунды съежилось и исчезло, оставив меня наедине с проливным дождем посреди Елагина острова. Народу в парке ноль, разбежались и попрятались, никто, небось, не ждал непогоды в этот поначалу безоблачный день. А ветра по-прежнему нет – и это большая редкость при наличии интенсивных погодных перемен: те же тучи взялись ведь откуда-то, не из-под земли же выкопались?

Стоим и думаем, каждый о чем-то своем – трое нас: Елагин остров, я и дивно вертикальный ливень. И еще туман, ухитрившийся сохранить свою густейшую консистенцию не только вокруг меня, но и среди хлещущих дождевых струй. Гляжу на растопыренные пальцы обеих рук – чистые и мокрые, с легким венозно-фиолетовым оттенком кожи, подкрашенной холодом дождя, но зато без малейших следов голубоватой субстанции.

И р-раз! Что-то опять шевельнулось слева, на краю зрения. Оставшаяся в живых нечисть! Улетучившийся было гнев никуда из меня, оказывается, не делся, только притаился и теперь вновь вспыхнул! И голубые наросты на кулаках тут как тут: на левой типа туристский топорик почти без рукояти, на правой типа клинок, сантиметров сорок длиною! Я с прыжка вломился в реденький кустарник, но ударить не успел: услышал – одновременно ушами и как бы подсознанием – мольбу: «Не убивай меня!».

А голосок-то знакомый! Дряблый, мерзкий, но жалобный! И размеры у твари этой гораздо меньше, чем у сбежавшей… и пахнет иначе… Пахнет – это я неточно сказал, выхватил из собственной эрудиции первое попавшееся слово, хоть как-то объясняющее смысл того, что я… понял… почувствовал… учуял… Да, учуял, так вернее всего, отсюда и «пахнет», хотя и вне обоняния. Придержал я руки-крюки, в магическую сталь обутые, сумел справиться с неистовым желанием порвать в куски эту гадость, что посмела… того, кто… существо, которое… Странно: стоит лишь внезапно завернуть за угол обыденности, покинуть натоптанные, привычные для тела и разума тропинки понятий, так сразу внутренняя речь твоя становится куцей, невнятной, невзрачной! Короче говоря, вытянул я правую руку, как бы отвергнув ненужный покамест гладиус, да цап эту небольшую гадость в районе головы, предположительно в области шеи, отбежал обратно в круг, свободный от дождя, и сдавливаю в полсилы, при этом обтекаю, потому что мокрый с головы до пят, а сам вопрошаю вслух… гм… человеческим голосом:

– Ты кто, сука?! Чё здесь делаешь? Быстро отвечай, а то задавлю на хрен!

Молчит, хрипит гадость, в руке трепыхается, но ответной агрессии не проявляет: не кусает и не царапается, не то что в прошлый раз! Ах ты-ы, ё-олки-палки!.. В прошлый раз! Точно, блин! Это же тот ворчун, что палец мне прокусил вместо благодарности, когда я из голубой ленты его освободил, отклеил! Кстати, надо будет крепко обдумать, не забыть, откуда во мне берутся эти инсайты, вспыхивающие в мозгу помимо логики? Хотя… я уже принял для себя гипотезу, что не сумасшедший, и не фиг долее в ней сомневаться. Буду исходить из того, что данное предположение – факт неубиенный: я нахожусь в реале, и мой разум тоже. Была у меня логика, теперь она с озарениями. Ну-ка, посильнее сдавим… И приотпустим…

– Отвечай, считаю до трех! Не шучу!

– Я Букач! Букач я!

– Букач? Чё это – Букач! Типа, зовут так, что ли? – Да!

– Что да? Ну!

– Зовут так. Не убивай.

Осторожность, как правило, рука об руку с долголетием идет по любой отдельно взятой жизни. Я, не будучи шибко опытным по жизни, знаю истину сию из прочитанных книг, поэтому под собственные крики-угрозы, одновременно стараюсь выдавить «момент истины» из пойманной шушеры и вертеть головой по сторонам в попытке не лохануться и не подставиться под удары других членов гнусной мерзоты, что напала на меня. Те остальные, которых я поубивал, были иными внешне и… и… по запаху, что ли… но все равно: ушки на макушке!