Галина Липатова - Паладинские байки

– Нет, ты только посмотри на этих лопухов. Да пока они по лестнице поднимутся, их выжимать можно будет. И ведь их же гоняют с самого Новолетия. Представляешь, какое это было барахло изначально?

Паладин кивнул, соглашаясь:

– Да уж. Их родители уж очень сильно короля упрашивали пристроить их в кадеты, прямо изводили. Помнишь, Кавалли жаловался, что скоро в корпус таких брать начнут, что ложку в ухо суют и еле ноги таскают? Так это он про них говорил.

Кадеты, услыхав это, явно обиделись, но промолчали – всё еще были под впечатлением от того показательного мордобоя, что паладины устроили в кабаке. Жоан же продолжил наседать на Карло:

– Кадет Карло, почему, как ты думаешь, мы смогли навалять магикам, а вы – нет?

На сей раз Карло дольше думал над ответом. Очень, конечно, хотелось ляпнуть первое же, что в голову пришло – мол, Робертино и Жоан просто старше и лучше обучены, но он чуял, что от него ждут не подтверждения очевидных вещей, а чего-то другого. По его лицу было видно, как натужно скрипят мозги в поисках правильного ответа, и когда Карло наконец додумался, то так просиял, что аж фонарики на лестнице рядом показались тусклыми:

– Наверное, это потому, что мы к шлюхам ходили… А нам вроде б по уставу нельзя…

– О, да ты, я смотрю, не совсем пропащий, из тебя, глядишь, хоть плохонького, а все же паладина можно будет со временем сделать, – похвалил его Жоан.

Джулио застыл на месте и обалдело уставился на Жоана и Робертино:

– Э-э-э… так это что, правда?

Он жалобно захлопал глазами:

– Это что, нам, получается, на самом деле трахаться нельзя? Это нечестно!!! Меня о таком никто не предупреждал, когда в паладины записывали!!!

Робертино и Жоан не выдержали, и в который раз за вечер согнулись в приступе неудержимого хохота, отчего вынуждены были схватиться за перила, чтобы не скатиться вниз по лестнице. Даже Карло посмотрел на приятеля как на последнего дурака и тяжко вздохнул.

Отсмеявшись, Робертино выпрямился, все еще держась за живот, утер слезы с глаз и проговорил, срываясь на хихиканье:

– О боги, давно я так не смеялся!!! Да, Джулио, нельзя. И это, представляешь, теперь на всю жизнь! Ну, ты, конечно, можешь избавиться от паладинского обета, совершив что-нибудь совершенно не совместимое с уставом, но тогда тебя в монастырь на покаяние отправят. Ну, еще можно ногу себе отрубить… Что, не хочешь? Ну тогда смирись с судьбой. Конечно, ты можешь устав в этом пункте не соблюдать и обет нарушать, но тогда тебя уделает даже самый паршивый маг. А ты думал, почему короля и королевский дворец именно паладины и охраняют? Вот поэтому!

А Жоан добавил:

– И вообще, на твоем месте я бы сейчас совсем о другом беспокоился. Например, о том, что и как ты завтра вечером будешь говорить Кавалли, когда он вернется из отпуска. И о том, какое наказание он тебе назначит.

– А может… вы ему ничего не скажете? – робко попросил Джулио.

– Ха. Да он сам узнает. От мэтра Смерильо, декана мажеской академии, с которым он в карты играет по пятницам. Так что не советую тянуть, лучше сами признайтесь, может, он смелость оценит и не накажет слишком уж сильно, – сказал Жоан. – Но устав вы завтра оба будете вслух читать, на тумбе стоя. Вам это только на пользу.

Кадеты только вздохнули.

Перед самым сном Робертино наконец дочитал трактат Пастеля и теперь перелистывал, разглядывая гравюры, а рядом Жоан, развалившись на своей кровати, лениво крутил в руках головоломку из трех деревянных колечек на веревочке. Распутав веревочку, он снова собрал головоломку и спросил:

– А правда, что ты девственник?

Робертино закрыл книгу, отложил на ночной столик, явно собираясь на боковую:

– Правда.

– Хм… Но ты же до корпуса два года студентом был! Как же ты так умудрился – два года в университете, и остаться девственником? Что ты там делал? – удивился Жоан.

Его друг сел на кровати, пожал плечами и принялся взбивать подушку:

– Что делал? Учился. Как-то не до того было. К тому же я был несовершеннолетним… Ну, что смотришь изумленно? В нашей семье очень строгое воспитание. Как-то, знаешь, трудно просто так взять и преодолеть то, что тебе с детства вдалбливают, – Робертино улегся, накрылся одеялом. – Так что я так девственником и остался. Может, и правильно – не так жалеешь о неполученном, как об утраченном.

Жоан помолчал, вздохнул и согласился:

– Оно и верно. Ладно, спокойной ночи… Хм, кстати, а ведь получается, что про Марионеллу таки правду Кавалли говорил.