Барбара Хэмбли - Кровавые девы

— Не знаю. Думаю, их две… настоящая мадам Эренберг нашла женщину, которая днем выдает себя за нее…

— Нет! — Женя замотала головой, разметав по плечам черные кудряшки. — Та женщина, с которой я встретилась в лечебнице, это она потом… пила мою кровь и поила меня своей! Это не могло быть обманом! В комнате горело много ламп, было светло, и я ее видела. И я знаю ее голос…

Если она, как и прочие вампиры, умеет искажать человеческое восприятие, то, возможно, ей удалось внушить девочке, что ее двойник — это и есть она сама?

Или же..?

Пришедшая в голову догадка обдавала холодом почти так же, как пальцы стоявшей рядом Жени. Но смысл в ней был…

Лидия оторопела; не паника, но странное ледяное спокойствие охватило ее, когда она поняла, что именно сделала Петронилла Эренберг.

— Ему нужна кровь вампиров, — она говорила словно сама с собой. — Доктор Тайсс… Бог его знает, как он сам себе все объясняет. Но ему нужна кровь вампиров. Из нее он изготавливает сыворотку или лекарство, которое позволяет мадам выдерживать солнечный свет.

В конце концов, разве не к тому же стремился Хорис Блейдон? Именно в это он и хотел превратить несчастного Денниса. Устойчивый к солнечному свету вампир, преданно служащий Британской империи. Воспоминания о том чудовище, которым стал Деннис, до сих пор вызывали у нее ночные кошмары.

— Вместо того, чтобы охотиться на вампиров и забирать у них кровь, — тихо продолжила она, — мадам Эренберг просто создала себе птенцов. Скорее всего, на них же он испытывал свою сыворотку. Коля… да, наверное, все дело в этом. Один из экспериментов оказался неудачным. Или даже не один…

— Нет, — умоляюще произнесла Женя. — Нет, вы врете…

— Зачем мне врать?

— Может быть, вы — демон. Один из тех, о ком нам рассказывала мадам… кого мы должны будем победить, когда придет наш день…

Лидия положила руки девушке на плечи и заглянула в ее блестящие, полные слез глаза:

— Думаешь, она говорила вам правду?

В ответ та лишь всхлипнула и отвернулась.

— Женя, послушай. Двое птенцов сбежали от мадам Эренберг, один в прошлом году, второй примерно неделю назад. Она ничего им не рассказывала, а сами они не знали, что надо прятаться от солнца. Одна из них заснула на чердаке на Малом Сампсониевском…

Девушка уставилась на нее круглыми от ужаса глазами, в которых читались потрясение и безысходность.

— Девочка на чердаке… та девочка, которая сгорела…

— Ты слышала об этом?

В ответ в нее вцепились холодные руки, в которых отчаяние пробудило первые признаки чудовищной вампирской силы.

— Думаю, она была одной из вас, — сказала Лидия. — Идем, я провожу тебя вниз.

Она провела девочку в кухню и открыла узкую дверь, к которой вело несколько ступеней.

— Это чулан, не слишком большой, но днем ты сможешь там спрятаться. Завтра… сегодня, — поправилась она, осознав, что полночь давно миновала. — Я…

Она осеклась. Стоило ей посмотреть в эти испуганные глаза — и слова словно застревали в глотке. Что, во имя всего святого, она СМОЖЕТ сделать?

Нужно поговорить с Джейми.

Нужно поговорить с Симоном.

Нужно придумать, как помочь этому несчастному ребенку…

Может ли вампир навсегда остаться невинным? Она вспомнила, как во время их совместного с Исидро путешествия, на протяжении которого он воздерживался от убийств, угасали его силы — власть над снами, умение искажать и притуплять чужое восприятие, даже возможность скрывать от окружающих свою настоящую, такую необычную внешность — все то, что без чего вампир не может ни защищаться, ни охотиться.

Возможно, лишь благодаря бессчетным убийствам, совершаемым на протяжении веков, Симон — который был старейшим из известных ей вампиров — мог бодрствовать чуть дольше, прежде чем погрузиться в подобный смерти дневной сон? Или выдержать несколько мгновений в свете едва пробуждающегося нового дня?

Как-то он сказал ей, что недавно созданные птенцы очень слабы. Большинство из них, даже те, кому нравится охотиться, погибают в первые пятьдесят лет своего существования.

Женя заглянула со ступеней в темный дверной проем и прижала руку к губам, как боязливый ребенок:

— На могилу похоже.

— Потом я найду тебе другое место, — пообещала Лидия.

Разумовский вернется послезавтра. Может ли она довериться ему? Что, если он станет задавать вопросы?

Она не знала.

Когда они поднялись по ступеням, Евгения вдруг спросила:

— А можно позвать священника?