Барбара Хэмбли - Кровавые девы

На следующее утро он (предположительно, в компании покоящегося в гробу Исидро, хотя они с испанцем тщательно избегали любых личных встреч в городах, где обитали бессмертные) сел на поезд, идущий во Франкфурт. Проведя там двадцать четыре часа, они в полдень 29 апреля выехали в Кёльн, раскинувшийся на берегу Рейна. Некогда вольный имперский город, он затем попал под власть Франции, а теперь, к ярости всех, в ком текла французская кровь, снова принадлежал Германии.

Когда в понедельник утром Эшер добрался до старого каменного дома во Внутреннем городе, то на клавесине он обнаружил пачку вскрытых пустых конвертов на имя Петрониллы Эренберг, Хайеге-Урсуласгассе, Нойеренфельд… так называлась деревушка на окраине Кёльна.

Отправителем значился некий полковник Зергиус фон Брюльсбуттель, Берлин, Шарлоттенштрассе. Рядом с конвертами лежали два билета. Эшер вздохнул:

— Конечно же, Берлин.

Поезд на Берлин отправлялся незадолго до часа дня. Эшер повертел в руках конверты, рассматривая их. Дорогая плотная бумага с водяными знаками (не меньше трех шиллингов за пачку), хорошие чернила. И «фон» в фамилии. Почти наверняка — прусский помещик. Когда переписка с ним, длившаяся почти два года, до апреля 1910, подошла к концу, эта мадам Эренберг отправилась в Санкт-Петербург, к Бенедикту Тайссу, вполне возможно — с месье Текселем на буксире.

Интересно, Исидро осматривал дом Петрониллы Эренберг в присутствии кельнских вампиров? И если да, не помешало ли ему их общество — или простая нехватка необходимых навыков — провести тщательный обыск? Эшер провел рукой по пиджаку, нащупывая засунутое в потайной внутренний карман письмо, последнее письмо от Исидро, написанное леди Ирэн Итон в ее бытность живой женщиной… которое она хранила не в столе вместе с остальной перепиской, но в спальне, в тайнике за деревянной панелью. Продолжил бы Исидро обыск дома, не помешай ему петербургские вампиры? Знал ли он, что надо искать?

Трамвай, на котором Эшер доехал до Нойеренфельда, был битком набит строителями, направлявшимися к новым укреплениям. Их возводили по приказу кайзера, чтобы защитить город от неизбежной попытки — когда ожидаемая всеми война все-таки начнется — вернуть его под власть Франции, вырвав из рук ранее захвативших его немцев. Эшер вслушивался в окруживший его гул голосов, в несвязные жалобы на военных, ворчливые рассказы о женах и детях, просьбы закурить «бога ради» на напевном кельнском диалекте. Кое-кто из мужчин перебрасывался шутками с уборщицами и прачками, ехавшими в богатые дома в модном пригороде, и кухарками, которые жили в городе вместе с мужьями-кабатчиками или извозчиками. Когда рабочие вышли, женщины остались в вагоне, провожая взглядами идущих к земляным насыпям и громадам из кирпича и бетона мужчин. Эшер смотрел, как те карабкаются на предназначенные для орудий насыпные валы, и боролся с желанием крикнуть им вслед: «Вы не представляете, на что это будет похоже».

Но у рабочих не было возможности изменить ход вещей. В следующие несколько лет, подумал Эшер, именно они будут защищать эти укрепления от наступающих французов. И под их ударами французы полягут, как пшеница под косой Жнеца.

Он закрыл глаза. Ему предстояло позаботиться о том, чтобы эти люди, как и те, кто будет жить после войны, не столкнулись с поддерживаемыми правительством вампирами.

Дом Петрониллы Эренберг напомнил ему особняк леди Ирэн Итон: богатый, сдержанный, скрытый от глаз за высоким забором и рядом тенистых деревьев, растущих вдоль загородной дороги. Сюда охотно нанимались дневные слуги, поддерживающие порядок в комнатах; здесь можно было с удобством вести ночную жизнь. Эшер три четверти часа потратил на наблюдение за улицей, окрестными домами и, самое главное, порядком передвижения совершавших обход полицейских. Меньше всего ему хотелось, чтобы его арестовали в Германии, к тому же — всего в полумиле от крупных фортификационных сооружений, предназначенных для обороны от французов.

В дом он попал через заднюю дверь, отперев ее отмычками.

На то, чтобы найти нужные улики, ему потребовалось всего полтора часа.

Если эта женщина работала на германскую разведку, ей должны были рассказать, как прятать важные вещи… Но советам, даже если они были получены, она не последовала. Эшер не обнаружил ни привычных сейфов, ни сдвижных панелей, которые так нравились его коллегам из немецкого Министерства иностранных дел. Но у него был богатый опыт, благодаря которому он знал все те места, где непрофессионалы обычно прячут финансовые документы: от вынимающихся половиц, прикрытых углом ковра, и до убранных на чердак сундуков. К тому же финансовые документы обычно хранятся в шкатулках. Хорошо еще, что ему не надо было искать билет на поезд или утерянное завещание, как в каком-нибудь детективном романе. И хозяйка дома наверняка должна была учесть, что она не сможет наблюдать за работой приходящих уборщиков…