Барбара Хэмбли: Кровавые девы

Мартовский день выдался холодным, и к трем часам, когда Эшер наконец обнаружил то, что искал, от реки поднялся туман, напитанный зловонием угольного дыма и уличных уборных. Призрачные фигуры, спотыкаясь, брели по выщербленной брусчатке переулков или собирались вокруг пылающих жаровен торговцев каштанами, и их кашель был подобен тем звукам, что издавали тени, встреченные Одиссеем на берегах Стикса.

Бесплотные, пока не напитаешь их кровью.

Исидро появится только после захода солнца.

Найдя площадь, Эшер направился в ближайшую пивную, где и получил на удивление хороший обед, состоявший из сосисок и пюре. Набившиеся в «Рыбу и кольцо» грузчики, воры, проститутки и хулиганы с Мэриголд-уолк не беспокоили его и, казалось, вовсе не замечали. Эшер, которого студенты описывали своим знакомым американцам как образцового оксфордского преподавателя, мог с равным успехом изобразить и образцового безработного. Если бы не талант к перевоплощению, едва ли он дожил бы до сорока шести лет, находясь на секретной службе Его Величества.

Когда на улице сгустилась тьма, он заплатил два шиллинга и вернулся на Фелмангер-корт.

В его сне эта узкая, кривая площадь была пустой — и залитой кровью. В реальности же в шесть часов сырого весеннего вечера здесь бегали одетые в отрепья дети, которые катали обручи, швырялись камнями и перекрикивались сквозь туман пронзительными тонкими голосами. Из темноты переулков с Эшером заговаривали неопрятные женщины. Мимо него проталкивались мужчины, обдавая его вонью табака, джина и годами не стираной одежды. Единственным их желанием было найти себе хоть какой-нибудь приют в переполненных комнатах, чтобы вздремнуть несколько часов перед возвращением на работу. Откуда-то доносился дребезжащий старческий голос:

— Ножницы, зонтики, чиним, правим… Ножницы, зонтики…

Вопреки утверждениям Брэма Стокера (как сообщил ему Исидро) и большинства других писателей, обращавшихся к этой теме, вампиры в основном питались бедняками, за которых никто не станет мстить и которых даже вряд ли начнут искать в случае исчезновения. Пересекая площадь, Эшер всматривался во тьму (уличный фонарь в самом деле был сломан) и спрашивал себя, кто из встреченных проституток, детей и накачавшихся джином пьяниц этим вечером не вернется домой — если этот дом вообще есть. Быть может, прямо сейчас за спешащими оборванцами наблюдает из теней Гриппен — хозяин вампиров Лондона — или один из его потомков, подыскивающий себе жертву…

Впрочем, заметить охотящегося Гриппена было не проще, чем различить оспу, холеру или голод до того, как они нанесут удар.

И снова у Эшера мелькнула мысль, что, возможно, вовсе не Исидро послал ему эти образы, а Гриппен или один из его подручных, по мнению которых смертный, способный обнаружить логово вампира — и вообще верящий в существование таких созданий, — слишком зажился на свете.

А затем позади него раздался мягкий голос:

— Джеймс. Хорошо, что вы пришли.

Поворачиваясь, он ощутил, как встают дыбом волосы на затылке:

— А у меня был выбор?

— Дорогой мой Джеймс, — вампир смотрел на него, не меняя выражения лица, но эта застывшая маска не имела ничего общего с неподвижностью трупа. Смерть таилась в нем самом, и наступила она много лет назад. — Выбор есть всегда.

Они миновали окно, льющее тусклый маслянистый свет, и тонкое лицо Исидро снова окутала тень. Рука, которой он придерживал Эшера за локоть, казалась легкой, как у девушки, но пальцы могли раздробить кость. Из проулка, откуда несло нечистотами и дохлой рыбой, их окликнула женщина:

— Сюда, джентльмены, обоих обслужу.

Исидро вежливо ответил:

— Мы с моим другом ни в чем не нуждаемся, мадам, — после чего они продолжили свой путь, все больше погружаясь во тьму.

Сквозь кожу ботинок Эшер ощутил холод ледяной воды, затем под ногами зашаталась служащая мостом доска. В тенях под собой он увидел отблески на водной глади. Они дважды свернули направо, потом налево. Эшер считал шаги. Он чувствовал, как давит на него разум Исидро, погружая в сонное безразличие, и боролся с этим вторжением… три, четыре, пять, шесть… снова направо, скрип петель, откуда-то снизу его обдало сквозняком, несущим вонь мышей и плесени.

Ступени вниз. Старая кухня в подвальном этаже. Лампа на деревянном столе, ее тусклый свет едва обрисовывает пыльную груду рваных мешков и поломанных корзин у стены. Дверь в фасадной стене, из-за которой сильно тянет сыростью.