Мария Чурсина - Дети закрытого города

Они всё знали без рассказов, но откуда? Постаралась Жаннетта или вклинилась Лилия?

Тёплый вечер дышал в окна запахом влажной земли и листьев. Возле клумбы с жухлыми гладиолусами собрались её дети — небольшая компания, куда меньше, чем остальные две. Смеялись, шумели. Вета говорила о форме и отвлекалась на них. Если Жаннетта, то как она могла знать, что именно произошло?

Не могли же рассказать сами дети.

«Мама, папа, у нас новый классный руководитель, и мы сегодня сорвали ей урок».

Улыбаться выходило глупо. Мама Марка несмело поинтересовалась:

— А вы не знаете, почему ушла Жаннетта Сергеевна?

— Я только слышала, что она ушла на пенсию. — Вета стояла перед ними, как на расстреле — у доски, и руки за спиной. — Больше ничего. А вы знаете?

Все молчали.

Вета отпустила родителей, когда в соседних кабинетах ещё шли кровопролитные баталии за учебники и выезды всем классом на природу. Мамы Русланы и Арта беседовали в коридоре о предстоящей экскурсии по городу, которую решили взять на себя, когда Вета собралась и закрывала кабинет. Они обступили её с обеих сторон, и каждая смотрела участливо.

— Всё наладится. Мы поможем, — пообещали они. — Мы на вашей стороне, в любом случае. Не переживайте.

Вета молча открыла и закрыла рот.

«Уважаемые жильцы…»

Дети сидели, как и полагалось, на низенькой ограде клумбы.

— До свидания! — проводил Вету нестройный хор их голосов.

Она попрощалась.

У ажурной ограды, с той стороны, где обычно ждал её Антон, было пусто, только рыжий закат отражался в лужах. Вета пару секунд постояла, рассматривая сырой асфальт, вздохнула и зашагала к автобусной остановке.

«Уважаемые жильцы, что же творится в вашей школе, что же, чёрт возьми, происходит в вашем закрытом городе?»

До комендантского часа оставалось не так много времени. Вета выбежала из подъезда и в жёлтом свете фонарей разглядела телефонную будку, прилепленную, как гигантский гриб-трутовик, к стене соседнего дома. Карточка лежала у неё в кармане плаща, а телефон она заучила наизусть.

Конечно, он не пришёл сегодня и не пришёл вчера, значит, у него на то были причины. Но Вета не напрашивалась на свидание.

Палец скользил по телефонному диску. Время шло медленно, шуршало листьями за приоткрытой стеклянной дверью.

— Дежурный, — раздался в трубке серьёзный мужской голос.

— Здравствуйте. Мне нужен Антон, который работает у вас следователем.

Секунду в трубке слышались только потрескивания и шорохи. В голове Веты успели мелькнуть предположения о том, что вызов оборвался, что никакой Антон не следователь, и здесь его вообще не знают.

— Переключаю. Ваш разговор записывается, — произнесли на том конце провода.

Потянулись гудки, длинные, как провода за окном поезда. Вета ждала, поглядывая на пустынную полутёмную улицу. Холодный ветер хватал её за голые щиколотки — выбежала из дома, не натянув даже колготки. Она переступила на месте.

— Сейчас никто не может ответить на ваш звонок. Если вы считаете, что ваше сообщение может быть важным, вы можете проговорить его на запись, — сообщил холодный женский голос.

Вета укусила себя за губу, чтобы промолчать и повесить трубку. Но не выдержала.

— Антон, мне нужно с тобой поговорить. Я не понимаю, что происходит. — Она помолчала. — Они все что-то знают, но все молчат.

Трубка улеглась на своё привычное место — спать. Было уже совсем поздно, и ночь красила небо перламутрово-серым, зажигались бледные звёзды.

Кто угодно на её месте бросился бы в библиотеку, в первый попавшийся газетный ларёк, да куда угодно, лишь бы узнать, что за иммигранты ходят вокруг неё в городе и разговаривают человеческими голосами. Вета хотела так поступить, именно сегодня, именно после собрания. Она долго обещала самой себе, что сделает именно так. Но вдруг поняла, что единственное, чего хочет — хоть как-то добраться до постели.

Сунув руки в карманы плаща, Вета зашагала к дому.

Были вещи, которые он игнорировал, потому что не мог их изменить. Были вещи, которые он терпел, потому что маленькому человеку на пересечении двух миров вечно приходится что-то терпеть. И, в конце концов, были вещи, которые он принимал такими, какие они есть, потому что получал от этого удовольствие.

Март не относился ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Вечером, когда рабочий день лениво подползал к концу, он позвонил дежурному и тут же бросил трубку. Но высветился номер, и, конечно, Антона прогнали из уютного кабинета с горячим чайником, в сырой осенний вечер, разбираться, почему сотрудник не изволил появляться на рабочем месте.