Юлия Ламичева: Пастухи призраков (СИ)

«Волчий сон. Теперь точно какая-нибудь хрень случится, хоть с кровати не слезай – да и тогда тоже».

Окончательно проснувшись, Лена потянулась к будильнику. Полчетвёртого. На неё вопросительно глядела Инфанта фон Гамбринус.

– Спим, девочка, – пробормотала Лена, утыкаясь замёрзшим носом в спину собаки. Руки она просунула в самое тёплое местечко – на пузо между задними лапами. Ветер долбил стекло, тянул сквозняком в оконные щели. Последней мыслью было предчувствие неизбежного песца, слегка смягчённое сознанием того, что завтра выходной, а значит, песец не будет связан с покупателями.

***

Лена взбивала прорезиненными горными ботинками снежно-грязевую кашу. Интересно, как по таким вот лужам некоторые ныряют в кожаных сапогах? К каблукам можно привыкнуть, ну, теоретически, но к постоянно мокрым ногам? Температура вроде плюсовая, но ветерок неслабый, снег с дождём. А шапки в основном на пожилых. Лена поглубже натянула ушаночку. Бабы редко нормально одеваются, не говоря про обувь. С другой стороны, у бабушки в деревне считалось нормальным ходить босиком до ноября, а штаны бабам и зимой не полагались, чулки под коленями верёвочками подвязывали. Но! Чулки деревенской вязки, плюс ватные юбки и валенки, сверху тулуп с шерстяным платком. Может, Лена слишком повёрнута на тепле? Ещё в школе одноклассницы в любой мороз носили дутые плащики и полусапожки на картонных подмётках. Лена в рейтузах и бабушкиной шубе смотрелась на их фоне вызывающе, но мёрзнуть и тогда было выше её сил, да и бабушка ни за что бы не позволила: «Жопу отморозишь – чем рожать станешь?». Неужели можно приучить организм не передвигаться короткими перебежками, а полноценно жить зимой в одежде и обуви, придуманных для стран, где снег держится как воспоминание о ледниковом периоде? Только собачники, менты и дорожные рабочие действительно одеваются по погоде.

– Ленка! Лен-ка! Подожди, Лен! Чего вылупилась, не узнаёшь?

Лена сморгнула снежинки.

– Не говори глупостей, просто задумалась. Галка, ты откуда взялась?

– Сама не говори глупостей, я тут живу. А ты какими судьбами?

Правдивый ответ звучал бы примерно так: «Да я тоже здесь живу, просто в другую сторону от метро переехала». Дальше следовало бы добавить, что Галке Лена об этом не сказала и телефона не дала, потому что хотела типа начать новую жизнь, к тому же у Галки противная привычка стрелять деньги без отдачи.

Галка стояла перед Леной, улыбаясь и не нуждаясь в ответах. Снег таял на кудрявых волосах, точно время откатило вспять, вернув расплывшуюся площадь у метро, трамвайную остановку и Лену с камбалой в рюкзаке на шесть лет назад. Но, приглядевшись к бывшей соседке и подруге, Лена заметила, что время более чем прошло, даже чересчур. Чёрные Галкины волосы не по возрасту поседели, глаза запали в темнющие ямы, от носа ко рту легли слишком уж чёткие складки, в довершении всего и без того тщедушная Галка умудрилась похудеть до вовсе эфирного состояния. И пахло от неё незнакомо. Не то чтобы неприятно, но… Точнее сказать, от неё не пахло. Ничем.

– Как поживаешь? – выдавила Лена, и сразу решила, что сказала глупость. Отсутствие запаха пугало, захотелось уйти. Более того, убежать. Животное чувство было настолько сильным, что Лене понадобилось напрячь волю, чтобы остаться на месте.

– Лучше всех! Зашла бы в гости, подруга? Заходи, правда!

***

Кладбищенский забор покрасили в весёленький розовый цвет, торговок венками как будто стало больше, в психушке напротив установили пластиковые окна, а шашлычную снесли. Дом Лениного детства целую остановку тащился вдоль трамвайных путей незыблемым в своём унынии нагромождением кирпича. Сюда заселяли одиноких пенсионеров и инвалидов, а Ленин дед с семьёй получил квартиру в качестве почётного приза после тридцатилетнего вкалывания на стройках столицы. Напротив выложенной на торце даты «тысяча девятьсот семьдесят» как и шесть лет назад качалась на ветке пластиковая бутыль. У подъезда по-прежнему бабки, большинство из них были бабушкиными подружками и помнили Лену маленькой.

– Здравствуй, Леночка! Давно тебя не было….

Острые чутьё и слух – несомненные достоинства для собаки, но отнюдь не являются таковыми у человека со слабой нервной системой. Даже возле лифта до Лены доносились старушечьи пересуды:

– Это ж Лена, Натальина внучка!

– …с пятого этажа Натальи, которая в ванной убилась, когда бельё вешала.

– Вот страсти!

– …ещё дочку у Натальи мусоровозом зашибло, прям на трамвайной остановке, а через год Наталья головой с табуретки преставилась.