Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

Конечно, крылья — это метафора, образ. Но Дауте этот образ нравился. Крылья он ощущал по-настоящему.

Итак, седой профессор-эволюционист предложил работать в своей клинике. Даута ликовал. Предстояло осваивать область регенеративной медицины! Именно это направление он считал самым перспективным в плане бессмертия.

В другом направлении, в геронтологии, он уже успел разочароваться. Геронтологи не лечили старость, не боролись с процессом старения. Они лишь выбирали способы лечения, подходящие именно для стариков. Это не то. Даута решительно отодвинул геронтологию на задний план и сосредоточился на регенерации.

Судьба-злодейка ударила буквально через неделю, откуда не ждали. Дело было в областной больнице. Утром отменили первую пару и отправили на уборку снега. Снега и правда, навалило много, дворники не справлялись. Группе вручили лопаты и скребки, наметили фронт работ. Четверке Дауты предстояло очистить один из входов: крыльцо и козырек. Двое на козырьке — скидывают, Даута с напарником внизу подбирают. Это по плану, но студенты — веселые, энергичные люди. Раздурились там, на козырьке, и свалились вниз. Неудачно свалились. В это время на крыльцо поднималась согбенная старушка. За лечением шла, еле ползла. Такая немощная, что Даута скребок отставил и помогать ей взялся, чтоб по ступенькам подняться. А тут сверху эти два клоуна обрушились. Прямо на бабушку. Самим хоть бы что, а бабушке сломали ногу и два ребра. Это на рентгене выяснилось, про переломы. Бабушка стонет-причитает из кабинета, а в коридоре эти четверо стоят понуро. Главврач снимки посмотрел на свет, потом глянул на балбесов и коротко, зло припечатал:

— Уроды.

Отчислили всех четверых. Без права восстановления. Врач не имеет права на беспечность. Если видел Даута потенциальную опасность, то должен был принять меры, а не тащить бабушку на крыльцо. «А четвертый вообще в стороне стоял. Его-то за что?» — «За всё!» Вот он какой, суд по совести.

Без диплома не светит теперь клиника. Прощай, регенеративная медицина. «И что теперь делать?» — спрашивал Даута у своих крыльев. Крылья свернулись трубочкой и молчали. В жизни наступил перелом, все планы порушились из-за какого-то диплома. Владимир стоял на жизненном распутье и смотрел в туман неизвестности. Он знал, чего он хочет — он хочет бессмертия, но не ведает как до него добраться.

Впервые Даута ощутил тяжесть на плечах. Не стало легкости, исчезло ощущение полета. Возникло неприятное тяжелое чувство, что теперь придется трудно и упорно грести — монотонно, бездумно, непонятно куда. Хрустнуло что-то в душе, что-то сломалось… стержень какой-то. Поникли крылья.

Ему что-то предлагали. Он, не думая, соглашался. Так и оказался фельдшером по контракту в горячей точке — как во сне: направили и он пришел, подписал какие-то документы. Выдали военную форму, посадили в самолет и вот: уже война кругом, настоящая — с грязью и кровью.

И на передовой работал, и в лазарете. Насмотрелся всякого. Иногда накрошат солдатиков, привезут в мед. пункт. Тогда работы много — про всё забываешь, носишься, как белка в колесе. А как затишье, так опять тоска. Тогда ходит Даута невесело, думает о своем. Курить начал.

Вышел как-то из перевязочной. Воздуха глотнуть да покурить. Курилкой назывались лавочки буквой «П» со вкопанным под бычки колесом. В курилке обычно людей хватает. Многие курят. Особенно выздоравливающие. А тут нет почти никого. Только капитан один сидит. Вчера привезли. В кисть осколочное у него. Сидит, покуривает. На небо смотрит, улыбается. Подошел Даута, сел, ногу за ногу, обнял себя и в землю смотрит. Покурили, помолчали.

— Чего это ты такой? — спрашивает капитан.

— Да так, — вяло отмахнулся Даута.

— У нас вот тоже — ходил один, всё думал. Потом зырк в угол, на автоматы, и как прыгнул, — капитан протяжно затянулся и выпустил струю дыма. — Ребята успели: навалились, вырвали автомат. Тот пеной брызгает и орет «перестреляю, твари!»…

— Боевая психическая травма, — угрюмо отвечает Даута. — Мне не грозит.

— А про экспедиционное бешенство слышал? — спрашивает капитан и смотрит в упор.

Даута глянул на капитана с любопытством. Каких только людей не встретишь на войне. Начитанный капитан. Экспедиционным бешенством называют психические расстройства в малых группах. Люди сначала замыкаются, а потом начинают друг на друга бросаться.

Некие личности из психологов пытались это явление притянуть за уши к агрессивности: дескать, агрессия заложена в природе, поэтому не судите строго садистов и прочую дрянь человеческую. Даута вспомнил, как кипятился лектор на этот счет. Бегал у доски и патетично потряхивал рукой со словами: «Сначала в личностное пространство с ногами залезут, а потом говорят, что агрессия у человека в крови течет!» — далее лектор успокаивался, — «Запомните, господа студенты. Агрессия — это реакция. Она — не причина. Это то же самое, что сунуть человека в воду, а потом утверждать, что бульканье заложено в его природе. Ищите саму воду, а не пузыри на воде!» Даута улыбнулся и посмотрел опять на капитана. Кажется, тот хотел сказать, что у Дауты депрессия, и до добра это не доведет.