Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

— Постой-ка, — сказала старушка, уперев тонкую ручку ему в грудь и протягивая книжонку. — На вот. Почитай и приходи опять.

Даута взял брошюрку. Простая, бумажная. Называется «В помощь кающимся». Крестик нарисован.

— Это что? Агитация или пропаганда?

— К исповеди тебе надо готовиться. Вот почитаешь и приходи, — ответила бойкая старушка.

— А может мне не надо?

— Ты со стороны на себя посмотри. Черный весь. Тебе надо.

Даута вышел из храма на свет слегка в смятении. «Никакой я не черный», — думал он, складывая книжку пополам и засовывая во внутренний карман, — «Нет. Бабушка просто запугивает. Обычный психологический прием». Даута принялся размышлять на тему психологических приемов и тех людей, которые эти приемы используют. Из раздумий его выудил голос.

— Молодой человек!

Даута осмотрелся. Он оказался опять около казармы в лесу, хотя идти собирался домой, когда выходил из храма. К Дауте приближается невысокий, коренастый человек с пышной седой бородой, похожий на гнома.

— Молодой человек, можно Вас попросить о помощи?

— В чем?

— Ящик надо перенести в машину, — сказал мужчина и показал на казарму. — Одному мне тяжеловато.

Даута согласился. Пошли в казарму. Так просто, из вежливости, Даута спросил:

— Вы, значит, из местных?

— Из местных, — охотно ответил мужчина и зачем-то показал правую кисть, указательный палец оказался протезом из светлой пластмассы. — Дьякон я. — И в ответ задал вопрос, скорее утвердительно, — А Вы, стало быть, недавно оттуда.

— Откуда оттуда?

— С войны.

— Сильно заметно? — спросил Даута.

— Конечно.

Внутри казармы оказался светлый коридор с дверями. Пахло какими-то ароматическими маслами. У стены, сразу у входа, дожидался деревянный ящик с ручками.

— Далеко машина?

— Да нет, недалеко. За кельями, — ответил кряжистый дьяк. — Ну что, взяли?

Ящик оказался тежеленный. Даже для двоих. Пыхтя, вынесли на улицу и, вытянув, каждый, в сторону свободную руку, натужно отклонив тело от ящика, быстро, почти бегом побежали вдоль стены. Дальше оказались распахнутые воротца, за которыми скромно стояла старая белая Нива.

— Что это такое тяжелое? — спросил Даута, переводя дух, когда ящик поставили на землю. — Золото Церкви?

— Книги, — ответил дьяк, открывая багажник.

Они ухватили ящик и поставили в машину.

— Понятно. Раздаточный материал. «В помощь кающимся», наверное.

— Нет, это библиотека, — ответил дьяк. — Вы не очень торопитесь?

— В каком смысле?

— Да мне его еще выгружать надо. За час управились бы. Поедемте?

Даута набрал воздуха.

— Эээм… Мне просто интересно. Скажите, а если бы меня не оказалось? Как Вы один собирались его волочить?

— Надо попросить, и Он поможет. Я попросил. Вот Вас послал, — ответил дьяк и лучезарно улыбнулся.

У Дауты действительно день был свободен и в перспективе скучен, а тут хоть какое-то приключение. Они сели в машину и тронулись с места.

— Владимир Николаевич, — назвал Даута себя, — Можно Вова.

— Диакон Евстропий, — ответил дьяк, активно выкручивая руль, объезжая ямы на лесной дороге. — Можно Евстропом называть.

«Евстропий», — подумал Даута, но смешок удержал, лишь кивнул.

Листья с деревьев уже облетели, укутав землю желтым ковром с бордовыми крапинами, особенно сочным в лучах света, ярких, но холодных. Голые ветви напрасно тянулись за теплом к остывшему солнцу. На желтом фоне лесной земли среди черных стволов выделялись зеленые пятна елок. Всё выглядело неподвижным и хрустким.

— Почему Вы решили, что у меня есть свободное время?

Евстроп глянул на Дауту и улыбнулся.

— Так черный весь. У черных всегда время есть. Не знают, что с ним делать, — ответил он. — Давай на «ты»?

— Давай, — согласился Даута и посмотрел на руки. Нормальные белые руки. — Где я черный?!

— Внутри, — ответил Евстроп, продолжая ожесточенно крутить руль и смешно выставлять вперед бороду, вытягивая шею. — Мне тебя Бог послал, Вова.

— Зачем? Для коллекции?

— Не знаю пока. Но вот видишь — вместе едем, говорим. Значит так надо.

У Дауты имелась другая версия, почему он едет вместе с этим божественным прохиндеем. Версия отличалась тем, что не опиралась на сверхъестественное. Но надо признать, Евстроп не вызывал никакого раздражения. Его простота скорее умиляла. Тем более, он не просил ничего запредельного: час времени на «покататься» и перенести ящик — это даже приятно.

— А что с пальцем? Я не понял, к чему ты его показал, — спросил Даута, подогреваемый профессиональным интересом.