Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

— Новые звезды означают новые судьбы мира, уважаемый мастер! Нас ждут великие потрясения, и хотел бы я, чтоб они были добрыми.

— Только не потрясения! Не надо. Особенно добрых.

— Не переживайте раньше времени. Звезды не могут утвердиться в своем блеске. Вероятно, есть в небе сила, что бережет привычный мир. Очень может статься, что она победит. И тогда будет по-вашему, — сказал он с улыбкой. — Однако не перестаю восхищаться Вашим кулинарным мастерством! Никогда и нигде не пробовал такой изысканной кухни. Даже у короля повар не так искусен.

— Спасибо, — ответил повар, чуть склонив голову, — доброе слово и кошке приятно. Но скажу, что нашему хозяину угодить очень непросто. У него весьма тонкий вкус. Как-то я готовил креветок. Положил их в холодную воду и поставил на огонь. Хозяин, когда попробовал, позвал меня и наказал впредь, кидать живых креветок сразу в кипяток.

— Зачем же Вы клали креветок не в кипяток, а в холодную воду?

— Из кипятка креветки выпрыгивают, нужно сразу накрыть крышкой, чтоб не разлетелись по кухне. А если плавно нагревать, то тихо спокойно свариваются.

— Надо же. А на вкус?

— Я приготовлю Вам для сравнения, попробуете. Сегодня на завтрак хотите?

— Да! Очень хочу! Вы меня заинтриговали, — сказал астролог, поднимаясь из-за стола. — Удивительный человек, наш дон Лурас. Добавлю к Вашим словам, что в астрологии он разбирается лучше меня. Неделю назад я ошибся в толковании светил… Так он меня поправил! М-да… Мне пора. Нужно составить ему гороскоп на сегодня. Спасибо за угощение.

Астролог вышел в коридор и, завернув на лестницу, чуть не столкнулся с двумя служанками. Торопливо извинился и устремился дальше. Те шутливо поинтересовались вдогонку, не спутал ли уважаемый астролог девушек с небесными телами. Астролог, уже скрывшись на верхнем пролете, ответил, что тела служанок невозможно спутать с небесными. Нежный женский смех с лестницы залетел в кухню, вызвав улыбку шеф-повара, разнесся по коридору дальше, в сторону столовых зал.

В малой столовой зале поварята сервируют стол на две персоны. Старший тихо поучает:

— Нельзя вилку бросать на стол. Надо аккуратно класть. Медленнее и точнее. Не так! Еле двигаешься! Скорее!

— Да как?! Скорее или медленнее?! — восклицает маленький.

— И скорее, и медленнее, балда. Вот увидит господин, как ты шевелишься. Сразу узнаешь, как правильно, — тихо и ровно отвечает старший. — И говорить громко нельзя. Сколько тебя учить?

— Вот так? — шепотом спрашивает маленький и кладет вилку на стол с легким стуком.

— Да не так. Надо, чтоб вилка без звука ложилась. И быстро. И сразу чтоб ровно! Не поправляй! Не скреби по столу, — теряя спокойствие, свистящим шепотом говорит старший. — Эх, ладно. После завтрака научу.

Закончив сервировать, поварята отходят к большому окну и щурятся на красные городские крыши в низком утреннем солнце, на еще темные узкие улочки, на людей в бедной мешковатой одежде. Вдали виднеется городская стена, а внизу между домиков втиснулась небольшая базарная площадь. Уже началась утренняя толчея. Покупают, продают, торгуются. Шмыгают оборванцы. На углах сидят калеки в грязной рванине.

— Когда господин купил этот дом, — говорит старший поваренок, — нельзя было окна открыть, так с базара воняло.

— Воняло?!

— Да. Вон там, — отвечает старший и указывает пальцем вниз, — вдоль стены гниль сваливали, нищие копались.

— А… А Ты с господином сюда приехал?

— Нет. Меня здесь, на базаре поймали, — говорит старший. — Как только они заехали, повар узнать вышел, откуда несет. Ходил, возмущался, что окна нельзя открыть. Я уж нацелился в кошель к нему глянуть. А он схватил меня за шкирку и приволок в дом. Думал, конец. Нет. Накормил, оставил жить. Вон они, дружки мои бывшие, шастают. Видишь?

В толпе ходят худые и грязные дети, пристают к горожанам, нагло дергают за одежду, клянчат. Их беззлобно отпихивают. Иногда затрещиной награждают, а бывает, монетку дают.

— Гляди, сейчас погонят, — говорит старший.

Внизу среди лотков с продуктами началось судорожное движение. Беспризорники разом побежали через толпу, за ними несколько взрослых с палками. Поднялся крик. Поймали самого мелкого, лет шести, начали крутить уши и хлестать по щекам. Поварята высунулись в окно на секунду.

— Гуся стащили, видал?! — восклицает старший и продолжает уже тихо: — Ну вот, в первый день, как они сюда заехали, так и перестал базар вонять. Никто теперь никакой гнили не оставляет. Усёк?