Андрей Газаев: Исход

Настрадавшись и окончательно потеряв веру в возвращение старшей подруги, Виори наконец, решилась последовать за ней. Но прежде, осознавая ценность методики, разослала ее всем своим знакомым. Благо интернет, и соответственно, электронная почта, еще работали. Эту технологию проникновения в белое «зазеркалье» она назвала «Следами на воде». Зыбкими дрожащими кругами, которые вроде бы есть, но уже через пару мгновений, их нет, словно никогда и не было.

Прочитав все записи, Дед отложил тетрадку и задумался. Выходит, что рыжеволосая удивительная Виори не виртуальный образ, а настоящий живой человечек, встречающий его где-то там, неизвестно где. А значит, жива и любимая Лекса. И больше незачем тратить время на ненужное прозябание здесь, в обреченном, умирающем мире. Пора начинать переход в «зазеркалье».

Коснувшись через какое-то время, вспыхнувшего белым экрана, Дед на пару секунд ослеп, а когда зрение восстановилось, понял, что находится все в том же знакомом лесу. И ему в грудь уже летит здоровенная, коричнево-желтая кошка.

— Самур! Бродяга! — Дед упоенно трепал за уши это хвостатое чудовище. — Как же я рад тебя видеть. Ведь это не сон? Я действительно здесь?

Кугуар словно в ответ, легонько куснул его за нос и тут же лизнул в тоже место.

— Понял, тебя, мой лохматый братишка! Понял! Ты не представляешь, как я счастлив, быть здесь! Хотя, ты наверняка чувствуешь это. Да, желтопуз?

По-прежнему сидя на корточках и гладя млеющего кугуара, Дед огляделся. Вокруг никого. Все же он немного надеялся, что его встретят. Хоть любимое солнышко Лекса, хоть не менее притягательный ангел-хранитель Виори. А лучше, чтобы встретили сразу обе.

— Ты знаешь, куда нам двигаться дальше, Самур?

Кугуар нехотя отстранился от ласковых рук человека и развернувшись, направился в гору. Дед последовал за ним и через несколько минут они вышли на опушку. Вопреки логике, умница кугуар вел Деда не вниз, под гору, в направлении заветного дома, а в противоположную сторону, к вершине горы. Выведя человека на самый пик, лохматый зверь остановился и совершенно по-кошачьи, завалился в траву. По-прежнему не наблюдая никого и ничего в округе, Дед почувствовал нарастающее разочарование.

Улегшись рядом и закинув руки за голову, стал смотреть за плывущими в небе облаками. Одновременно пытаясь разобраться в себе и в своих чувствах к двум, совершенно разным женщинам. Если мать любит всех своих детей одновременно, а бог вообще любит всех сразу, то почему он не может любить сразу двух женщин? Может. Только все это так сложно.

Тень от очередного облака укрыла его и Самура прохладой. Одновременно в душе Деда снова заворочались темные всполохи. Где он? Зачем он здесь? Если это рай, то уж больно пустынен. А если он ждет здесь кого-то или чего-то, то кто придет к нему? Солнышко Лекса? Или лапочка Виори? Если это рай, то почему же снова начинает болеть душа, не желающая выбирать одну из женщин, при этом теряя другую? Или же это такой утонченный ад, так сильно похожий на обещанный рай?

Дед закрыл глаза и напряженно сжал скулы. Большой и лохматый зверь, лежащий рядом, приподнял свою голову, потянулся и лизнул своего человеческого брата в щеку.

Иленими сидела кровати горько плакала. Красивое, обнаженное тело сотрясалось от рыданий. Горячие слезы заливали милое лицо, стекали на грудь, капали на простыню.

— Мы проиграли, — девушка уже не кричала, на это просто не осталось сил. Ее голос слабел с каждой минутой. — Я не нашла наших детей. Отсюда нет выхода. Мы в плену какой-то виртуальной реальности.

Рыжеволосая Виори сидела рядом, кусая губы, и как могла, пыталась успокоить подругу.

— Здесь все равно лучше, чем там, на старой Земле. Ненамного, но все равно.

— Это все обман, сладкая, липкая иллюзия. Мы словно бесплотные тени в красивом картонном домике, нами играют, как хотят. Нам подсовывают приятные переживания, и все время гоняют по кругу. А когда мы начинаем вспоминать, зачем сюда пришли, нам подбрасывают очередную, более изощренную ситуацию, чтобы отвлечь наши эмоции. Но все это лишь красивые обертки.

Виори встала, принесла мокрое полотенце и стала обтирать лицо подруги. Иленими медленно успокаивалась. Во всяком случае, плакать она почти перестала.

— Отсюда нет выхода. Я уже поняла это, мы не сможем вернуть своих детей. И вернуться назад, в старую реальность, мы тоже не можем.

— Мне кажется, пора бы уже прекратить эту игру, — мягкий голос раздался от входа в комнату, и раздвинув занавески, вошла Гайя. — Она слишком затянулась. И к тому же игра должна приносить радость, а не слезы и боль.