Нил Стивенсон - Интерфейс

Этот процесс начался прямо в день его первой инаугурации с маленького фото покойной жены Кристины, установленного на углу исторически некорректного стола. Следующими, естественно, появились фотографии его детей – Мэри Кэтрин и Джеймса. Не было, однако, никаких причин ограничиваться ближайшими родственниками, и Коззано привез несколько ящиков с фотографиями патриархов и матриархов ушедших поколений. Кроме того, он хотел видеть здесь и изображения своих друзей, членов их семей, а также различные памятные вещицы, выбранные отчасти из сентиментальных, а отчасти – из сугубо политических соображений. Когда Коззано закончил украшать кабинет, в нем практически не осталось свободного места, членам Исторического общества поднесли нюхательные соли, а сам губернатор, усевшись в первый раз в свое большое кожаное кресло, смог окинуть одним взглядом всю генеалогическую и экономическую историю клана Коззано и штата Иллинойс, каковые, в сущности, являлись единым целым.

Была здесь старая фотография с видом на Тасколу с ее собственной водонапорной башни, сделанная в тридцатых годах. Городок с населением в несколько тысяч человек располагался примерно в получасе езды к югу от академического метрополиса Шампань-Урбана и в паре часов в том же направлении от Чикаго. Даже на этом фото можно разглядеть безвкусные склепы городского кладбища и «дюзенберги» {2} 2 Duesenberg – производитель автомобилей класса «люкс» 1910-1930х годов. , крейсирующие по улицам. Для фермерского поселения Таскола была удивительно процветающим городом.

В овальной рамке из черного ореха красовалась раскрашенная вручную фотография Коззано-прадеда – Джильермо, который приехал в Иллинойс из Генуи в 1897 году. Повинуясь типичному для всех Коззано духу противоречия, он миновал, не останавливаясь, крупные итальянские общины на Восточном побережье и нашел работу в угольной шахте примерно в тридцати милях к юго-западу от Тасколы, где почва и уголь были одного цвета. Позже он и его сын Джузеппе занялись земледелием, успев перехватить один из последних доступных плодородных наделов. В 1912 году у Джузеппе и его жены родился первый ребенок, Джованни (Джон) Коззано, за которым через три и пять лет последовали Томас и Питер. Все эти события были запечатлены на фотографиях, и Коззано с огромным удовольствием брался разъяснить, кто на них есть кто, любому посетителю, достаточно неосторожному, чтобы проявить любопытство – например, бросить на одну из них мимолетный взгляд. Большая часть фото изображала здания, младенцев и свадьбы.

Джон Коззано (фото) лишился матери, умерший от инфлюэнцы, когда ему было шесть, и начиная с этого момента жил так, как будто им выстрелили из пушки. В ревущие двадцатые он совмещал обучение в университете с работой на полставки на местном элеваторе (фото). Он успел дослужиться до должности управляющего на этом предприятии, когда разразилась экономическая катастрофа тридцатых. Стоя одной ногой на отцовской земле, а другой – в элеваторе, Джон смог провести семью сквозь Депрессию невредимой.

В 1933 Джон влюбился во Франческу Доменичи, молодую женщину из Чикаго. Чтобы доказать, что стать ее мужем, он решил купить огромный дом в «ремесленном» {3} 3 «Американский ремесленник» или «Движение искусств и ремесел» – архитектурный, художественный и декоративный стиль, популярный в США с конца XIX века до 30-х годов XX века. стиле на обсаженной деревьями кирпичной улице на краю Тасколы (фото). Даже по стандартам Тасколы, в которой больших, величественных зданий было в изобилии, это был роскошный дом: три этажа, шесть спален, цоколь и гараж размером с амбар. Все деревянные конструкции, толстые, как железнодорожные шпалы, были из черного ореха. Он собирался купить его за пятьсот долларов у сотрудника железнодорожной компании, которого постигло банкротство. На тот момент на его счету в банке лежало только триста долларов, и еще двести ему требовалось где-то занять.

Поиски привели его в Чикаго, к дверям Сэма Мейера (фото), в прошлом – Шмуэля Мейеровича. Сэм Мейер управлял несколькими родственными предприятиями из лавки на Максвелл Стрит, в западной части Чикаго (фото). Одно из этих предприятий занималось тем, что ссужало деньги. Сын Сэма звали Дэвид; он был законником.

Каждый итальянец, с которым Джон Коззано беседовал дольше десяти минут, обязательно предупреждал его об опасностях, которым подвергает себя всякий, рискующий занимать деньги у евреев. Он относился к этим советам со всей серьезностью до тех пор, пока случайно не подслушал в Тасколе разговор англосаксов, в котором прозвучало точно такое же предупреждение – но относительно итальянцев. Джон занял деньги и купил дом. Едва расчистив подвал от накопившегося в нем хлама и уничтожив страшно расплодившихся блох, он вернулся в Чикаго и предложил Франческе руку и сердце.