Пол Андерсон - Мир Сатаны [Компиляция. Без сверки с оригиналом]

— Спасемся, если будем осторожны. Но нельзя делать того, что может случайно изменить их настроение. Нужно продолжать отход — медленно, осматриваясь с каждым шагом, пока они танцуют. Если мы исчезнем в лесу с самым последним тактом, я думаю, они будут удовлетворены.

— Что происходит? — слова у Толтеки вырывались с каким-то скрипом.

— Тише я говорю! — Ворон почувствовал, как тот буквально валился с ног. Да, подумал он, это страшный шок, особенно для того, у кого нет настоящей подготовки в смерти. Разговор мог удержать Толтеку от коллапса, а танцующие внизу — как дети, поглощенные величественным танцем — и не поймут, что стоящие наверху символы перешептывались.

— Ладно. — Ворон почувствовал, что ритм танца подсказывал ему сделать еще один шаг назад. Он повел Толтеку, держа его за локоть.

— Ты пришел сюда с идиотской мыслью защитить Эльфави. Что потом?

— Я… я… я спустился на… площадь. Они бормотали. Никакого смысла, это было ужасно…

— Не так громко!

— Увидел Даида. Попытался поговорить с ним. Они все, все возбуждались еще больше. Малышка Ллирдина закричала и побежала от меня. Он бросился за ней и убил. Роботы п-п-просто унесли ее тело. Они стали… окружать меня…

— Понятно. Так, держись. Еще шаг назад. Стоп — Ворон застыл, так как многие головы повернулись в его сторону. На таком расстоянии, при луне, у них, казалось, не было лиц. Когда их внимание снова уплыло к танцу, Ворон выдохнул.

— Это, должно быть, какая-то мутация, — сказал он. — Мутация и генетическая тенденция, действующая среди первоначально небольшого по численности населения. Может быть, их предание, даже если оно и походит на миф — что они произошли от одного мужчины и двух женщин — это действительно правда. Во всяком случае у них изменился обмен веществ. Например, у них страшная аллергия на табак. Может они еще и могут смешиваться с нами в биологическом смысле. А вот в культурном… нет, я не думаю, что они с нами одного вида. Уже нет.

— Бейльцвет? — спросил Толтека. Голос его был тонкий и дрожащий, как у обиженного ребенка.

— Да. Ты говорил, что он выделяет какой-то элемент, когда цветет. И он особо не влияет на нормальную человеческую биохимию; но у них она ненормальна, и это вещество химически родственно с веществами, вызывающими шизофрению. Они восприимчивы. Каждую гвидионскую весну они теряют рассудок.

Внизу беззвучный танец перешел уже в более быстрый темп. Ворон воспользовался шансом быстро забраться на несколько ярусов.

— Чудо, что они выжили через первые несколько поколений, — сказал он, когда снова вынужден был остановиться. — Как-то они выжили, и началась медленная болезненная адаптация. Естественно, они не помнят эпизодов безумств. Не осмеливаются. Ты бы осмелился? Вот основная причина того, почему они никогда не проводили научных исследований Бейля или не принимали предупреждающих мер, что кажется столь очевидным. Вместо этого они создали вокруг этого религию и целый образ жизни. Но только во время первого прилива сезона, когда есть еще рассудок, они уже чувствуют в крови нарастающее безумие… только тогда они в состоянии признаться себе, что они не осознают, не знают, что происходит. Все остальное время они прикрывают правду бессмысленными словами о какой-то конечной истине.

— Их культура не была запланирована. Она вырабатывалась вслепую, путем проб и ошибок, веками. И наконец достигла точки, где они приносят себе мало вреда во время своего психоза.

— Не забывай, у них не совсем человеческая психология. Ты и я — это совокупность хороших, плохих и нейтральных качеств; наши конфликты всегда с нами. Гвидионцы, кажется, концентрируют все свои личные проблемы, беды и нарушения в эти несколько дней. Поэтому было так много разрушений, прежде чем они дошли до какой-то практики, позволяющей справиться с этим явлением. И вот, я думаю, поэтому они такие благородные, такие положительные большую часть года. Поэтому они никогда не заселяют остальные районы планеты. Они не знают причины — контроль за населением это явно рационалистическое объяснение — а я знаю почему: там нет бейльцвета. Они так хорошо адаптировались, что без него уже не могут. Интересно, что произошло бы с гвидионцами, лишенными своего периодического психоза. Подозреваю, это было бы нечто ужасное.

— Их материальная организация защищает их; крепкие здания, нет отдельных домов, нет огнестрельного оружия, нет атомной энергии, все, чему можно или что может повредить — запирается, пока длится весь этот ад. Этот Священный Город, и думаю, все другие города на планете, построен как лабиринт, где много мест, куда можно убежать, скрыться и запереться. Стены обиты мягким, земля мягкая, покалечиться трудно.