Анна Субботина - На пороге зимы

— Меня в ней не примут за северянина? — усмехнулся Такко.

— Даже не думай. У них совсем другие. Тебя если и примут за кого, то за благородного воина! Ну-ка, повернись… Пряжа хороша! В прошлом году шла по трети марки за моток. А узор… Это ж сколько работы вложено!

— Да что ты меня рассматриваешь, как девку на выданье! Пряжа, узор… Тёплая, и ладно.

— Дома вязали похожие, — сказал Верен со вздохом. — Но всё же похуже. Тут особая шерсть нужна, чтобы было тепло и мягко… Сколько за неё отдал?

— Подарили.

— Подарили?! Королевский подарок! Это за лук для маркграфской дочки, что ли?

— Вроде того. Ты мне кухню обещал показать…

— Да, верно. Эх, знал бы я, что маркграф так щедр, тоже бы к нему тогда пошёл…

— Ты и здесь неплохо устроился, — заметил Такко, покидая комнату первым. — Расскажи лучше, чем так сразил сотника, что он ставит свою печать на твои письма?..

Истории о драке в трактире как раз хватило на дорогу до длинного дома, откуда тянулся густой и сытный запах. У стенки кухни были навалены дрова в кучу выше человеческого роста, и двое парней сноровисто складывали их в поленницу. А ещё там ждал Ардерик.

— Значит, к отцовскому ремеслу серебряных дел мастера у тебя сердце не лежало, — уточнил Ардерик, когда миски опустели, а лучник успел немного рассказать о себе.

— Нет, — Такко решительно мотнул головой. — В детстве я больше любил бродить по заброшенным шахтам и стрелять.

— Здесь тебе это пригодится. А как ты покинул дом? Верен кое-что рассказывал, но я хочу услышать историю из первых уст.

— Мне тогда исполнилось двенадцать, и по аранским законам я считался взрослым. Отец повёз меня в Подгорную Рамень, чтобы показать Империю и настоящий большой город. Ну я и сбежал. Мы с ним ещё повздорили накануне… Я не знал, куда идти, поэтому забрался в уходящий обоз и спрятался между тюков, а утром меня уже не выгнали, потому что я хорошо стрелял, а у них не хватало людей в охране.

— Отец не искал тебя?

— Искал, но на границе Западных земель меня не выдали, а дальше уже не спрашивали.

— И ты с двенадцати лет ходил за обозами?

— Да. Ещё мастерил луки, чинил стрелы, бумаги переписывал…

— Такко правда учили грамоте, — заявил Верен. — Он писал все мои письма домой, чем сберёг немало денег на писцов.

— А сам посылал отцу весточки?

— Нет, — Такко пожал плечами. — Как-то не приходило в голову.

— Ясно. Значит, бродячая жизнь тебе понравилась. А с Вереном вы как сошлись?

Такко замялся, и Верен, улыбаясь, толкнул его локтём:

— Такко всё нравилось, пока он не связался с контрабандистами. Не стыдись рассказывать! На этом попадались и постарше тебя.

— Ну да, связался, — неохотно проговорил Такко. — Один раз. Случайно. Они обещали хорошо заплатить. Я же не знал, что они везут что-то запрещённое!

— Зато они-то быстро поняли, какая хорошая компания — доверчивый мальчишка, — заметил Ардерик. — За контрабанду тебя могли повесить. Даже должны были.

— И повесили бы, — снова вступил Верен, — но Такко тогда не было четырнадцати, и по нашим законам его не могли казнить. Тем более, он попался в первый раз. Даже клейма не получил, только плетей и, ясное дело, после обыска остался без единого медяка. Так мы с ним и познакомились — я шёл с поручением в ратушу, а он шатался по площади, где утром повесили его дружков, и не знал, куда податься. Я подумал, что наниматься в охрану вместе с лучником будет проще, чем одному…

— Вот так история, — усмехнулся Ардерик. — Что ж, от знакомства выиграли вы оба. Из арбалета стрелять доводилось?

— Нет, но готов учиться, — Такко не смог сдержать нетерпения, так ему хотелось испытать оружие, которое было только у имперских солдат.

— После лука он покажется тебе детской игрушкой. Если все сыты, идём на стрельбище!

Верена по пути задержали, и когда он добрался до стрельбища, Такко уже утыкал стрелами мишени и Ардерик испытывал его на мечах. Верен никогда не считал друга сносным фехтовальщиком, но тут невольно залюбовался его отточенными движениями. Шансов выстоять против Ардерика в настоящем поединке у Такко не было, но учебные атаки он отбивал уверенно. Даже коварный удар с левой стороны, который Верен позорно пропускал до сих пор, отразил ловко и легко.

— Для лучника неплохо! — заключил сотник, опуская клинок. — В бою тебе лучше за меч не хвататься, но видно, что сражаться тебя учили, причём хорошо. Будешь упражняться часа по четыре в день, и к концу месяца я поверю, что ты сможешь отбиться от местных козопасов с их болотными мечами. — Он убрал оружие и указал на мишени. — Зато стрелок ты превосходный, тут и говорить нечего. Осваивай арбалет, и я поставлю тебя на стену со своими лучшими стрелками.