Анна Субботина - На пороге зимы

Такко поклонился, не скрывая довольной улыбки, и Верен улыбнулся вместе с ним. Никакие упражнения не могли заменить сноровки, приобретаемой в детстве, а Такко, как любой уроженец Аранских гор, впервые взялся за лук в три года и с тех пор не расставался с ним.

— Жаль, чинить арбалеты ты пока не сможешь, — сказал Ардерик. — У нас есть пара сломанных, до которых никак не дойдут руки.

— Такко научится, — сказал Верен, обнимая друга за плечи. — Он отличный мастер. В Эсхене он делал лук для маркграфской дочки… Как его звали? Я забыл. Такко, как звали эсхенского маркграфа? [8] Большинство имён, прозвучавших в главе, для сюжета не понадобятся и вставлены ради связи с «Луком». Запоминать их не нужно. Те, что будут нужны, повторим дальше)

Лучник молчал, зато ответил Ардерик:

— В Эсхене вроде сидел Оллард. Человек со странностями и такой домосед, что я и не знал толком, жив он или нет. Ты правда получил от него работу?

— Получил, получил, — ответил за друга Верен. — Мы знатно повздорили с тамошним лучным мастером, когда Такко увёл у него заказ! В том, что касается луков, он лучший, готов поклясться.

— Почему маркграф Оллард поручил это важное дело тебе, а не местному мастеру? — заинтересовался Ардерик. — Вы были знакомы раньше? И сколько же он заплатил тебе?

— Да там ерунда была, а не лук, — ответил наконец Такко. — Детский, совсем слабый. И я потом ещё немного на него работал. Маркграф ждал гостей на Праздник Первых плодов, и в замке не хватало рук.

— Гости у Оллардов? Интересно. А кто приезжал?

— Маркграф… Виллард, кажется. Обсуждали помолвку.

— Вот оно что. Виллардов я знаю. Приезжал молодой Фредрик? Или его отец?

— Фредрик, да, — Такко оживился, услышав знакомое имя. — Он был с дядей. Но я с ними не разговаривал. Зато с его оруженосцами мы неплохо поладили. Они даже приглашали меня пойти на службу к Фредрику, — прихвастнул Такко. — Но я отказался.

— Почему?

— Я же обещал Верену. Я и так задержался. Маркграф хорошо расплатился со мной, но не настолько, чтобы я мог собраться в дорогу, поэтому я ещё сходил с обозами в соседние города. А когда добрался до Нижнего, вы уже ушли на Север.

— Везёт тебе. Один маркграф даёт выгодный заказ, другой зовёт на службу…

Такко снова смолчал, и сотник махнул рукой:

— Ладно. Отдыхай с дороги. Сегодня пообвыкнешься, а завтра начнёшь упражняться с арбалетом и мечом. До Зимнего Перелома мы успеем сделать из тебя сносного мечника, чтобы мог отбиться в ближнем бою в случае чего. Добро пожаловать в ряды имперских воинов, Танкварт Велеринг!

— Золото, а не парень, — заявил Ардерик Верену, когда Такко скрылся из вида. — Стреляет, читает-пишет и не побоялся проделать такой путь в одиночку. И воспитания хорошего. Вообще, если хочешь знать, какого рода человек — смотри, как он кланяется и как держит ложку. Я не удивлён, что и Оллард, и Виллард выделили его среди других.

Верен кивнул, искренне радуясь за друга. А в следующий миг отвёл глаза. За пять лет они с Такко ни разу не ощущали, что между ними есть какая-то разница. Теперь изнутри поднималась непривычная, стыдная обида: ясно же, что сотник предпочтёт приблизить того, кто выше по рождению, лучше образован и успел завести знатных знакомых.

— Один недостаток у него — совсем не умеет врать, — продолжал Ардерик.

— Что? — переспросил Верен.

— Странно, что его предпочли проверенному мастеру и заплатили за месяц работы, как за год. Как так вышло, что Оллард его облагодетельствовал, но не оставил при себе?

— У знати свои причуды, — пожал плечами Верен.

— А приглашение от Виллардов? Я с ними хорошо знаком — они выкупили наше имение, когда подняли налоги. Мои братья ходят у Фредрика в оруженосцах, и им неплохо живётся. Они прославят не своё имя, зато не мёрзнут, не натирают зад в седле и не подставляются под стрелы, как мои воины. Отцу с матерью оставили жильё и слуг и позволили жить по-старому — с той только разницей, что им больше не принадлежит ни единой ложки, ни единого гвоздя в этом доме, и лучше бы им было уйти в деревню и жить крестьянским трудом, чем терпеть этот позор! Вилларды умеют мягко стелить, и я ума не приложу, почему твой друг не пошёл к ним на службу, как ты пошёл ко мне. Устроился бы, прислал тебе весточку, и бродячей жизни пришёл бы конец.

— Такко не станет врать, — возразил Верен. — Мы с ним как братья, и каждый верит другому, как самому себе!

— Это делает тебе честь, — кивнул Ардерик. — Но не ему. Полбеды, что он врёт мне, но он и тебе не сказал всей правды. Явно заплатили ему не только за лук. И также ясно, что, исходи он с обозами хоть всю Империю, не заработал бы на лошадь и новый доспех. К тому же я не спешу полагаться на человека, который оставил родной дом, будучи у отца единственным сыном, и за пять лет не удосужился отправить ни одной вести о себе. Нельзя ждать верности от того, кто так исполняет долг перед родителями.