Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

Я наклонился, чтобы посмотреть. - Понятно...Таким образом, ни одна часть корабля не должна находиться в зоне взрыва света.”

“Да, да!” - сказал Дмитрий. “Сила астрофага ограничена только яркостью притягивающего его инфракрасного света. Я очень много подсчитал и решил, что лучше всего сделать так, чтобы Астрофаг исчерпал всю энергию за четыре секунды. Еще немного-и сила сломает револьвер.”

Он повернул револьвер еще на 120 градусов и указал на оставшуюся треть корпуса. “Это зона уборки. Ракель стирает мертвого астрофага с револьвера.”

Он указал на зону очистки, затем на зону заправки, а затем на открытое лицо. “Все три области активны одновременно. Таким образом, в то время как эта область очищает мертвого астрофага от этой грани, область заправки добавляет Астрофага к этой грани, а другая грань указывает на заднюю часть корабля, обеспечивая тягу. Эта конвейерная линия означает, что часть треугольника, указанная сзади корабля, всегда толкается.”

Дмитрий открыл мой флакон с Астрофагом и поставил его в заправочную камеру. Я предполагаю, что, поскольку Астрофаг найдет свой путь к грани треугольника, никакого специального обращения не требовалось. Он мог просто...позволить топливу увидеть ИК.

“Пойдем, пойдем, - сказал он. - Время экспериментов!”

Мы покинули вакуумную камеру, и Дмитрий запечатал ее. Он прокричал что-то по-русски, и все русские начали повторять это. Все, включая нас, направились в дальний конец ангарной палубы.

Они поставили складной столик. На нем был ноутбук с кириллицей на экране.

“Мисс Стрэтт. Как далеко находится перевозчик от ближайшей земли?” - спросил Дмитрий.

“Около трехсот километров,” сказала она.

“Это хорошо.”

- Подожди, а что?” Я сказал. “Почему это хорошо?”

Дмитрий поджал губы. - Это...хорошо. Время для науки!”

Он нажал кнопку. С дальнего конца бухты донесся приглушенный удар, за которым последовал гул, а затем все стихло.

- Эксперимент завершен.” Он наклонился вперед, чтобы прочитать на экране. - Шестьдесят тысяч ньютонов силы!”

Он повернулся к другим русским. “60,000 ньютонов!”

Все зааплодировали.

Стрэтт повернулся ко мне. “Это много, верно?”

Я была слишком занята, уставившись на Дмитрия с отвисшей челюстью, чтобы ответить ей. “Вы сказали, шестьдесят тысяч ньютонов?”

Он потряс кулаком в воздухе. “Да! Шестьдесят тысяч ньютонов! Выдерживается в течение ста микросекунд!”

“О Боже мой. От этой маленькой штучки?!” Я двинулся вперед. Я должен был увидеть это сам.

Дмитрий схватил меня за руку. "Нет. Ты останешься здесь, друг. Мы все останемся здесь. Было высвобождено восемь с половиной миллиардов джоулей световой энергии. Вот почему нам понадобилась вакуумная камера и тысяча килограммов кремния. Нет воздуха для ионизации. Свет идет непосредственно к кремниевому блоку. Энергия поглощается при плавлении металла. Видишь?”

Он повернул ноутбук ко мне. Камера, снятая изнутри вакуумной камеры, показала светящуюся каплю, которая когда-то была толстой металлической пластиной.

“Ух ты…” Я сказал.

“Да, да, - сказал Дмитрий. - Этот мистер Эйнштейн со своим E = mc2. Очень мощная штука. Мы позволили системе охлаждения поработать над ним в течение нескольких часов. Использует морскую воду. Все будет хорошо.”

Я только благоговейно покачал головой. Всего за 100 микросекунд—это одна десятитысячная секунды-привод вращения Дмитрия расплавил метрическую тонну металла. Вся эта энергия была накоплена в моих маленьких Астрофагах. Со временем мой селекционер медленно извлекал тепло из ядерного реактора носителя. Я имею в виду, что математика все проверила, но увидеть, как это на самом деле продемонстрировано, было совсем другое дело.

- Подожди...Сколько Астрофагов ты там использовал?”

Дмитрий улыбнулся. “Я могу оценить только на основе генерируемой тяги. Но было около двадцати микрограммов.”

- Я дал тебе целых два грамма! Могу я получить остальное обратно, пожалуйста?”

“Не жадничай,” сказал Стрэтт. “Дмитрию это нужно для дальнейших экспериментов.”

Она повернулась к нему. - Хорошая работа. Насколько велик будет настоящий драйв?”

Дмитрий указал на видеопоток. - Такой большой. Это настоящий драйв.”

- Нет, я имею в виду ту, что на корабле.”

“Это,” сказал он, снова указывая. “Вы хотите избыточности, безопасности, надежности, да? Поэтому мы не делаем только один большой двигатель. Мы делаем тысячи маленьких. На самом деле тысяча девятьсот. Достаточно для всей необходимой тяги и много лишнего. Какая-то неисправность во время поездки? Это не проблема. Еще больше толчков от других, чтобы компенсировать это.”