Коллектив авторов - Старые долги

— Только так мы поймем друг друга, — сказала она. — Сейчас забери эти сумки. Я отстаю от графика.

Он вышел вслед за ней из квартиры, бросил вещи в багажник. Она смотрела, как он огляделся и пробежал рукой по изогнутым линиям автомобиля — как будто старался понять.

— Ты ведешь, — приказала она. Бести посмотрел на нее внимательно, странно, потом сел. Она скользнула рядом с ним, сожалея, что не решилась потратить время для обзора новой информации от "Макробайт". Руки на руле рядом с ней, однако, были слишком напряжены. Взгляд, брошенный в её сторону и тут же отведенный, был холодным, оценивающим.

Зажигание включилось по ее голосовой команде.

— Двигай, — сказала она и пояснила для Бести: — Вперед, поворот налево, прямо вниз по склону и на север по шоссе.

Это был корпоративный город, дороги имели встроенные реле. Автомобиль можно было запрограммировать ехать самостоятельно, но она хотела дать ее нервному арестанту какое-то занятие. За пределами города все было бы по-другому. Она, наверное, села бы за руль, а его в наручниках отправила на заднее сидение.

Бести вел аккуратно и хорошо. Он развернул машину плавно, точно выйдя на длинную, серую ленту старого шоссе 1 и прибавил скорость. Она откинулась назад и старалась успокоиться, наблюдая за скользящими мимо полями артишоков.

— Как тебя зовут?

Его вопрос был неожиданным, и она вздрогнула.

— Я Охотник.

— Это не имя, а звание. Что это значит — Охотник? Какой-то новый корпоративный полицейский?

Это заставило ее сдвинуть брови. Он перевел взгляд обратно на дорогу и слегка, горько, улыбнулся.

— Ты должна простить мое невежество, Охотник, но я на некоторое время выпадал из реальности.

Ей было бы все равно, если бы это не было её заданием. Гита пожала плечами.

— Это не важно. Ты просто делай то, что тебе сказано.

Его челюсти напряглись, но он понял намек и больше ничего не сказал. Они следовали вдоль изгиба бухты и начали входить в условия реального дорожного движения. Ополчение Тихоокеанского Рубежа находилось в старом Форте Орд. Митос немного сбросил скорость, пропуская военный джип, затем снова прибавил. Вскоре они оставили шоссе 1 и, свернув на восток, на трассу 68, начали подниматься в горы. Дорога резко ухудшилось, заставляя Бести ехать медленнее.

— Куда мы направляемся?

— Следи за дорогой.

— Да, мэм! — сказал он кротко, потом заставил ее ахнуть, резко повернув рулевое колесо, объехав в последнюю минуту большой ящик, упавший на середину дороги. Она чуть было не нажала контроллер, потом передумала.

— Извините, — сказал Бести, изображая раскаяние.

— У меня нет чувства юмора, — сообщила она резко. — Дразня меня, ты рискуешь.

Он вздохнул, пожал плечами и снова уставился на дорогу.

В десяти милях севернее Салинаса шоссе 101 заканчивалось внезапно, разрушенное в результате Уотсонвилских землетрясений. Исполнительные власти вечно грызлись из-за того, кто должен восстановить старую систему дорог между штатами, никто из них не был готов платить за ремонт далее, чем в десяти милях от объектов их принадлежности.

Движение по узкой, иногда крутой дороге было медленным. Дважды они тащились за тяжелыми трехсегментными трейлерами, приходилось объезжать их, похожих на бегемотов, и с трудом подниматься вверх. Наконец, заскучав, Гита приказала Бести съехать на обочину у торговых мест. Он повиновался без возражений, вытаскивая свои долговязые конечности из машины, расправляя до судорог плечи. Засунув руки в карманы потертой тюремной куртки, он огляделся, глаза сверкнули.

— Не то что я жалуюсь, — сказал он просто, — но почему бы нам не лететь туда, куда мы направляемся?

Это был хороший вопрос. С одной стороны, руководители имели основание для опасений. Снабженные многочисленными датчиками самолеты над территорией компании не были желанными гостями. С другой стороны, Департамент считался нейтральным и мог получить разрешение на перелет через границу. Как и многое другое в миссии, это было достаточно странно, чтобы заставить ее чувствовать себя неловко.

— Я уверена, для этого есть свои причины, — ответила она. — Теперь повернись и сложи руки за спиной.

Девочки наконец-то заснули. Впервые Гейб почувствовал свои травмы: ноющие синяки, порез вдоль руки, ободранные, распухшие костяшки пальцев. Он прислонился лбом к прохладному стеклу окна, обращённого на внутренний дворик. На востоке намечался рассвет. Снаружи сад медленно возникал из тьмы, облекаясь серым, призрачным свечением. Мистер Ричардсон по-прежнему не появлялся.