Аделина Белая - Бескрылый ангел

Но у него нет крыльев! Горячий ком подступил к горлу. «Никогда не плачь, если хочешь быть сильным», — всплыли в памяти нахмуренные брови деда.

Марк спрятал лицо в колени, зарыдал громко, безудержно. Потом устало поднялся и, совершенно опустошенный, поплелся домой, и струи дождя, смешиваясь со слезами, скатывались по его щекам.

А потом была зима. Холодная белая пелена словно отгородила Марка от всего мира, так равнодушно и безжалостно разочаровавшего его. Он, Марк Софонов, больше никому и ничего не должен, никакие узы несуществующих любви и дружбы больше никогда не свяжут его. И он больше никогда не будет писать картин, непонятных, никому не нужных. А он так хотел любить, так хотел счастья и так слепо верил жизни. А она привела его на край пропасти.

И нет пути назад, где нет ничего, кроме змей, и нет крыльев, чтобы взлететь, и даже не осталось сил сделать последний шаг в пустоту. Нет, у него осталось еще немного гордости! Он будет жить, это жизнь, лживая и бессмысленная, умерла для него.

Марк не отвечал на звонки, перестал встречаться с Андреем и Никитой и, замкнувшись в четырех стенах своей комнаты, находил мрачное удовольствие в своем одиночестве.

А когда растаял последний снег, он, к огромному удивлению и удовольствию Вячеслава, надел строгий костюм и, взяв с собой папку для бумаг, отправился в «Эйфорию».

Марк шел по весеннему городу, равнодушно осматривая девушек и женщин, стучащих каблучками по сухому асфальту, и вдыхая запах духов. Да, теперь у него, Марка Софонова, будет много, очень много женщин. Он будет просто использовать их. Ведь они сами хотят этого. Им нужны деньги. А у него, Марка Софонова, будет много, очень много денег. «Эйфория» будет приносить в два, в три раза больше прибыли. И поможет ему в этом Андрей со своей неуемной фантазией, ведь друзья хороши только тогда, когда приносят пользу.

Открыв стеклянную дверь, Марк равнодушно и уверенно прошел мимо застывших от удивления Кристины и Ангелины, сидевших на диванчике в холле. Нет, Ангелина больше не волнует его. Таких, как она, у него будут сотни. Всего лишь неприятное напоминание о его прежней глупости. Нужно будет сказать отцу, чтоб уволил ее. Впрочем, хватит о ней. У него, Марка Софонова, будущего владельца «Эйфории», еще много дел. Нужно внимательно осмотреть шоу-комплекс и многое обдумать. Пожалуй, Зеркальный Лабиринт и Лабиринт Ужасов нужно или как-то усовершенствовать, или заменить на что-то другое. Сами по себе идеи неплохие, но вряд ли приносят много прибыли. Большинству достаточно один раз увидеть лабиринты. Мало кто захочет снова и снова возвращаться к этому развлечению. К тому же, не практично, что они занимают целых два этажа. Вполне хватило бы одного. А на другом можно разместить еще какие-нибудь аттракционы. Надо подкинуть папе эту идею! А «Эдем»! Ведь из него можно сделать просто конфетку. Вкусную и оч-чень дорогую. С этими мыслями Марк поднялся на лифте на девятый этаж. Да, например, когда одни диванчики — это банально и неинтересно. Среди лиан можно развесить качели. А здесь, в пальмовых зарослях, неплохо бы поместить маленький оркестр. И хорошо бы разбросать среди всей этой экзотики шалаши для интимных встреч. Одной звездной карусели слишком мало. Можно еще запустить в Эдем каких-нибудь ручных животных. Косуль, например. Нет, косули будут гадить. Разве что если держать их в клетках. А в клетках — уже не то. Вот удава можно заиметь. В раю ведь был змей-искуситель. Да, а с ним будет танцевать девушка. Обнаженная. С золотыми волосами. Прямо здесь, в центре Эдема, у этой пальмы. Нет, лучше приобрести в ботаническом саду что-нибудь этакое. Редкостное. Какой-нибудь гибрид яблок и апельсинов. Будет настоящее древо запретных плодов. И, соответственно, пикантное удовольствие вкусить сии плоды обойдется весьма недешево.

И надо бы как-то задействовать балкон. Может, установить на нем телескоп? Обогнув Звездную карусель, сын владельца «Эйфории» вышел на балкон.

Апрель обдал Марка непорочной свежестью. Ветер развевал ветви берез, доносил со двора старого пятиэтажного дома детский смех. Маленькие люди куда-то спешили по тротуару и в автомобилях, наполняли игрушечные автобусы и трамваи. Беспомощные существа, бессмысленно копошащиеся на поверхности земли, погрязшие в мелких заботах и не желающие, боящиеся посмотреть в открытое лицо истины. Это они лишили его, Марка, чего-то очень важного, придавили к земле, обескрылили. «Отче! прости им, ибо не ведают, что творят», вспомнил он вдруг молитву Иисуса на кресте. Иисус простил людям их несовершенство. Что же остается ему, Марку? Да, у него нет больше крыльев. Но он все равно любит этих маленьких, беспомощных существ. Да, любит! Сейчас, в такое восхитительное, переполненное расцветающей жизнью утро, он отчетливо осознал это. Что-то весеннее, чистое, радостное белой птицей впорхнуло в оттаявшую душу Марка, заставило по-детски беззаботно рассмеяться. Да, жизнь стоит того, чтобы жить! Она бесконечна, невероятна, полна головокружительного счастья и беспредельной свободы. Марк с радостным всхлипом вдохнул сияющий апрельский воздух и запрыгнул на широкие каменные перила. Ликующе-голубое небо с пушистыми облаками переполняло его восторгом, и он легко оттолкнулся от своей непрочной опоры. Значит вот для чего он жил! Ради этого мгновения стоило родиться! Марк купался в потоках весенней свежести и света, и ему хотелось, чтобы весь город, вся планета увидела его полет, чтобы люди, отбросив страхи и сомнения, устремились вслед за ним. Но прохожие, видимо, были слишком заняты своими делами, и никто не поднимал головы. Марк засмеялся в вышине, потом спустился пониже, до уровня крыши девятиэтажного дома. На пустынной детской площадке мальчик лет трех возил большую машинку от песочницы до мамы, скучавшей на скамейке. Подняв головку, малыш увидел Марка и радостно закричал: «Он летит!» Женщина посмотрела вверх и испуганно вскрикнула: «У него же нет крыльев!»