Уиллис Эмерсон - Дымный Бог или Путешествие во внутренний мир

Мы дали себе несколько дней отдыха в Хаммерфесте, на широте семидесяти одного градуса и сорока минут. Здесь мы провели неделю, запасаясь дополнительной провизией и бочонками с питьевой водой, а затем взяли курс на Шпицберген.

Первые дни мы плыли по открытому морю, пользуясь попутным ветром, но вскоре столкнулись с ледовыми полями и большим количеством айсбергов. Судно побольше нашего рыбацкого шлюпа не сумело бы пересечь лабиринт айсбергов или пробраться по едва заметным каналам между льдинами. Чудовищные ледяные горы являли бесконечную череду хрустальных дворцов, грандиозных кафедральных соборов и фантастических горных хребтов; они недвижно высились, как мрачные стражи, нависали над нами, точно скалистые пики, и с безмолвием сфинксов отражали напор беспокойных волн сердитого моря.

С трудом избежав множества опасностей, мы 23 июня достигли Шпицбергена и недолгое время простояли на якоре в заливе Вийде. Рыбная ловля шла удачно. Затем мы подняли якорь, миновали пролив Хинлопена и двинулись вдоль Северо-Восточной Земли. [2] Напомним, что свое роковое путешествие на воздушном шаре Андре начал на северо-западном берегу Шпицбергена.

Когда с юго-запада налетел сильный ветер, отец сказал, что нам стоит воспользоваться им и сделать попытку добраться до Земли Франца-Иосифа, где он в минувшем году случайно нашел бивни мамонта, которые продал за такую хорошую цену в Стокгольме.

Никогда, ни до, ни после, не видел я столько морских птиц; их было так много, что они покрывали, подобно ковру, прибрежные скалы, а стаи их затмевали небо.

Несколько дней мы плыли вдоль скалистого берега Земли Франца-Иосифа. Благоприятный ветер наконец позволил нам достичь западного берега, и после суток каботажного плавания мы очутились в прекрасной бухте.

Нелегко было поверить, что она находится на крайнем Севере. Вокруг все зеленело, цвели растения и, хотя общая площадь этого места не превышала акра или двух, воздух был теплым и неподвижным. Видимо, именно здесь сильнее всего ощущалось влияние Гольфстрима. [3] Сэр Джон Барроу, баронет, член Королевского общества, пишет в своем труде «Путешествия, открытия и исследования в арктических местностях», стр. 57: «Мистер Бични имеет в виду то, что не раз обнаруживалось и отмечалось — мягкую погоду на западном берегу Шпицбергена, где почти или совсем не чувствуется холод, хотя столбик термометра может при том стоять лишь на несколько градусов выше температуры замерзания. Яркие и живописные эффекты ясного дня, когда солнце льет свои лучи с чистого неба насыщенно лазурного оттенка, способны посрамить даже прославленные небеса Италии».

У восточного берега мы заметили много айсбергов, но с западной стороны море оставалось чистым. Далеко на западе, однако, виднелись ледовые пласты, а еще дальше к западу лед громоздился грядами небольших холмов. Перед нами и прямо на север лежало открытое море. [4] Капитан Кейн, цитируя на стр. 299 запись в журнале Мортона, сделанную в понедельник, 26 декабря, говорит: «Насколько хватал глаз, видны были открытые проходы пятнадцати или более миль в ширину. По временам их разделял раздробленный лед, но то были мелкие обломки и я думаю, что он либо уходил в отрытое пространство к северу, либо растворялся и тонул, поскольку севернее я не видел никакого льда».

Мой отец горячо верил в Одина и Тора и часто говорил мне, что они были богами, пришедшими из мест, которые расположены далеко за пределами «Северного Ветра».

Существует легенда, объяснял отец, что на крайнем Севере лежит страна прекрасней всех земель, известных смертным, и что населяют ее «избранные». [5] В «Германской мифологии», принадлежащей перу Якоба Гримма, мы на стр. 778 читаем следующее: «Тогда сыновья Бора построили посреди вселенной город, называемый Асгард, где живут боги и их родня, и из той обители свершают много удивительных деяний как на земле, так и на небесах над нею. В том городе есть место под названием Хлидскьяльв, и когда Один восседает там на своем высоком троне, он видит весь мир и проницает все людские дела».

Страсть, рвение и религиозный пыл моего доброго отца воспламенили мое юношеское воображение, и я воскликнул: «Почему бы не поплыть к этой благословенной земле? Небо ясно, дует попутный ветер и перед нами раскинулось открытое море».