Татьяна Мудрая - Девятое имя Кардинены

— Если бы этот клинок был Денгилевой Тергатой, мне и выбирать было бы не надо, — ответила она резко.

— Не торопись, — Диамис побарабанила пальцами о колено. — Успеешь налюбоваться, каково на том свете.

— Поторгуйтесь, — это ехида Карен со своего места.

— Ладно, поторгуюсь. И сколь долго мне позволено тянуть с решением?

— Пока мы здесь, в храме.

— О-о. Право, в этом наряде и при этом антураже нелегко сохранить трезвую голову. Тогда так. Я задаю всем вопросы — вы отвечаете. Идет?

— Будь по-вашему, — отозвался Карен.

— Хадиче, княгиня моя. Я так поняла, переговоры закончились соглашением?

— Да, но, что называется, черновым. Повезу условия домой. Однако обе стороны проявили много доброй воли, и окончательная договоренность, по-моему, неизбежна. Кстати, одно из условий — единый магистр для обеих ветвей Братства и обоих Советов, который их и объединит окончательно.

— Какова гарантия, что вы не станете понуждать меня к нежелательному для меня делу?

— Такая же, как и для всех, — сказал Керг.

— Я не то «ясное солнышко», каким вы меня знали. У меня надорвана душа, устал разум, и совесть моя запятнана. Есть ли у вас защита для себя и Братства, если я свою новую силу употреблю во зло?

— Только не возводите на себя поклеп, ради всего святого! — всплеснула руками Эррата. — Мы поняли вас теперешнюю не хуже, чем вы сами.

— В приговор поставили… как это… частное определение, касающееся легенов?

— Ну как же. Я настоял-таки, — Маллор шевельнулся на своем стуле. — И все мы расписались на полях в том, что полные засранцы.

— Последнее и маловажное. Кто меня все-таки первый узнал? Не думаю, что Стагир выдал, хотя бы и родственнице.

Хадиче фыркнула, как девчонка:

— Они тебя… как это… на понт брали! И меня, старую дуру. Никто тебя издали не мог узнать точно. Вблизи — иное дело. Сразу удостоверились.

— Ну, это всё равно. Дело вот в чем. Мне ведь, как верховной власти, придется идти на близкие контакты, а воскресать я бы не хотела.

— Дело техники, — вмешался Хорт. — Мы бы могли радикально изменить вашу внешность пластической операцией, однако для Братства выгоднее, если пойдут слухи о том, что вы снова во главе его, — именно слухи и легенда.

— У меня всё. Теперь я думаю. Усадите меня и дайте чем и на чем писать.

Через полчаса она снова встает в круг.

— Вот мои условия. Первое. В эроском Братстве я сохраняю то место, которое они мне дали, достаточно скромное, и ни на что высшее не претендую и не осмеливаюсь. Однако если Братство поведет меня по своим кругам и ступеням — это я приму с благодарностью. Второе. Мое естественное и натуральное право в любую минуту и без объяснения причин снять с себя ярмо, которое вы на меня наденете, должно быть изложено в форме, исключающей всякие споры и уговаривания, а также все попытки вернуть мне мой магистерский силт обратно — хватит с меня сегодняшней. Третье. Я настаиваю также на своем праве спросить с легенов за их приговор Денгилю. Когда, как и вообще воспользуюсь ли я этим правом — мое дело!

— Надеюсь, вы будете достаточно разумны, чтобы не мешать нашим общим целям во имя сведения счетов. Вы, как я заметил, вообще не мстительны, — прокомментировал Имран.

— И явно более предусмотрительны, чем кое-кто из шагавших впереди… — пробурчал Братец Тук.

— Вы о чем?

— Реплика в сторону, господин писака.

— Последнее. Во время церемонии вы привенчиваете мне Тергату и даете новое имя.

— Какое? — поинтересовался Керг.

— А хоть бы Тергата — в честь клинка, Терги и праздника первого августа…

— И вот что, — продолжала она. — Соглашение должно быть записано по всей форме, в двух экземплярах, и представлено мне на подпись. Все мои условия для меня равноценны и взаимосвязаны, и я не желаю торга. Если вас что-то не устроит, я отказываюсь быть магистром и принимаю на себя последствия.

— Мы согласны, — Карен переглянулся с Маллором, Имраном, прочими, затем поднялся и принял из ее рук черновики. — Первый вариант будет готов часа через два. Будет ли вам угодно проследовать в ваши магистерские апартаменты?

— Нет, не будет. Рановато пока, вы не находите? Давайте меня назад в мою келью, только пусть чертов брус уберут раз и навсегда. А то с ним, немазаным, и не отдохнешь. Но вот мое будущее неглиже пусть принесут, так и быть. Хоть переоденусь посвободнее.

На койке уже лежал — на крыльях принесло, не иначе! — халат коричневого бархата с собольей опушкой и отворотами.