Александр Карпенко - Гребцы галеры

Да так оно и могло оказаться. Ты сама не ведала заранее, когда придется сказать: «Сашка, завтра я уезжаю». Знала лишь, что скоро. Очень скоро. Вот-вот.

И — улыбалась. И — говорила мне: «Не думай об этом». А на дне глаз стояла та же боль: это — всё. Другого раза может не быть. И прижимала меня к себе так, что оставались на плечах следы от ногтей, шепча: «Я люблю тебя, Сашка», — страшась не успеть сказать это еще.

И какими же огромными казались эти глаза в тот вечер, когда я глядел в них действительно в последний раз! Ты не плакала — я заметил бы слезы даже в сумраке. Во всяком случае, не плакала при мне.

— Не приходи провожать меня завтра…

— Я не могу не прийти. Иначе — зачем все?

Опустив руки, молчим, глядя друг на друга.

— Только не говори: «Прощай». Я не умею прощаться.

— Не буду. Постарайся быть счастливой.

Снова молчание.

— Иди.

— Не могу.

— Иди. Завтра я уйду первой.

Может быть, ни один поступок в моей жизни не требовал от меня таких усилий, как это простое движение — повернуться к тебе спиной…

Блестящие автоматные гильзы сплошным потоком сыпались на мостовую и растекались между камней семячной шелухой. Разрывающиеся простыни длинных очередей эхом отскакивали от древних стен. Прямо на перекрестке вовсю трудился под ноль стриженный парень в синей плотной рубахе навыпуск, поливая огнем поочередно проулок то слева, то справа.

Оттуда, плотно прижавшись к стенам за углами, с двух сторон огрызались гулкими щелчками пистолетной пальбы похожие на автоматчика, как близнецы, ребятишки — один в такой же рубашке, другой — в армейском камуфляже без погон.

— Давай-ка уберемся под крышу, — дернула меня за ухо Люси, — не ровен час, отрикошетит.

— Обожди. Глядишь, работа образуется. Любопытно, с чего это они?

— Не образуется. Люди при серьезном занятии, не то что ты, обалдуй. Покуда хоть одна из сторон стрелять может, то и будет. А что почем — не наша забота. И не дай бог узнать — не то, глядишь, нашей станет. Ты хоть с трех шагов по корове не промахнуться способен?

— Сомневаюсь, — ответил я честно.

— Так не создавай себе проблем, чтоб не выяснять, каков ты стрелок. Пошли лучше. Старикан, поди, уже достаточно набрался. Скоро вечерний сеанс начнется. Все больше проку, чем тут торчать.

Пригнувшись, я проскочил и открытое пространство, отделяющее от дверей дворца.

— Тот придурок с особым мнением прав был выходит — что теперь усираться нам не в убыток — тебе целый мир не кормушка что ль — макаки обнаглели — я ихнюю породу досконально знаю — дом спали скот сожри жену трахни а идолов его обдристанных не трожь — на то тут и стоим — что перемещаются чего не угадаешь вертушка ми силы перебрасывай а зону Зеркала чтоб удержал не то и что взяли просрем.

…Как не можете шевелить куда надо за что вам деньги дают шваль ученая — кто с ума сошел Такер сошел сами придурки — глянь машина какая кого хочешь по заказу оттуда сюда — хошь врача хошь повара знай кнопку жми — к примеру солдат — набрали нажали — а чем не солдат — волосатый а рост а мышцы это вы все задохлики — клыки всем велю такие вырастить макакам глотки рвать — рога хорошо в рукопашной подспорье — не говорит не хрен солдату разговаривать — приказы не обсуждают приказы выполняют — эх хорош воин служи иди.

…Такер на два голоса разговаривает — да пусть хоть хором поет лишь бы булыжником управлял — спорит с кем с Еггертом — и кто прав Еггерт — ну точно спятил заприте в дурку — а вы что стоите бегом работать — нас метрополия завтра на хрен пошлет в нас деньги вложили отдачи шиш — не можете кирпич поганый повернуть на кой вы вообще…

Ненадолго сегодня его хватило… Не сумев подавить в себе атавистический инстинкт зеваки, я все-таки дошел до окна, выходящего на перекресток.

Люси оказалась права. Работы не наблюдалось. Лишь груда стреляных гильз да темное пятно на брусчатке напоминали о случившемся. Серьезные ребятишки…

Сладкий сон бригады (нет, в самом деле, так подолгу и без помех, как здесь, не спал с самого прибытия в этот клятый мир) грубо прервали чьи-то заполошные крики. Недовольно выбравшись из своего угла и натянув сапоги, я, не трудясь накинуть халат, отправился туда, откуда доносился шум, различив в нем неоднократно повторяемое: «врачи».

Один из прислуживающих генеральше оборванцев добросовестно пытался не пустить в дворцовые анфилады лысоватого простенького мужчину, выпихивая его из дверей и твердя: