Лена Мейн - Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость

Спустившись на кухню, я налила себе соку и присела на табурет. Весь этот винегрет из событий, произошедший сегодня, не покидал моих мыслей. Но теперь меня беспокоили не только приглашение императрицы и неожиданно появляющийся палирец, явно связанный с оппозицией. Было еще одно несоответствие, которое с каждым днем волновало меня все сильнее. Кто-то из МС ведет свою игру. На последнем моем общим собрании Сирин показывала предположительный портрет Эйвери. И он совершенно не соответствовал истине. Неужели агент, предоставивший описание, соврал? Или Милосердие решила не раскрывать истинную внешность инициированной, которую сама же и приказала искать всем? Но какой в этом смысл? Что же происходит вокруг этой девушки на самом деле? А каким образом Бейни связана с бывшем мифической возлюбленной Тима? И причем здесь женщина-телепортист, которую я видела в парке после инициации Скромности?

Допив, я прошла в гостевую спальню, поклявшись самой себе, что никогда не брошу подопечную. И обязательно открою каждую тайну, связанную с ней. А пока, даже лучше, что никто из моих коллег не сможет узнать в Эйфории эмпата, которого было приказано найти.

— Господин! Господин, что же вы решили? — голос Стефании вывел мужчину из задумчивого оцепенения.

— А по какому вопросу я должен был что-то решать?

— Мистер Отт хочет встретится с вами, чтобы обсудить возможность совместной работы на его территории, в герцогстве.

— Когда? — он скучающе потянулся, возвращаясь к работе.

— В следующий вторник он приезжает в Кенсвуд. Думаю, вечером.

— Отметь в моем расписании.

— Как скажете, — девушка соблазнительно улыбнулась.

В кабинет влетела высокая брюнетка в обтягивающем сером платье, заботливо вывязанном лотарианскими модельерами. Она по-хозяйски прошла к уютному кожаному креслу, погрузила в него свое стройное тело и включила видеотранслятор.

— Как твои дела, Мэдисон?

— Я утомилась! — красавица сбросила туфли на высоком каблуке и подтянула ноги под себя. — Иногда вы бываете крайне жестоки к своим подчиненным.

— Может, стоило надеть более удобную обувь, если предполагается много перемешаться по городу? — язвительно хмыкнула Стефания.

Нововошедшая одарила коллегу снисходительным взглядом.

— Предлагаешь одеть твои старинные дерьмодавы, Стеф? Ну уж нет, спасибо!

Блондинка ответила на колкость и девушки начали затяжную перепалку. К сидящему за дубовым столом человеку наклонилась неприметная полноватая женщина в очках.

— И как ты их терпишь?

— Привык спокойно относится к людским страстям. Каждый не идеален, но именно изъяны делают нас индивидуальностями. Нет ничего более бесполезного и неосознанного, чем безликая толпа добреньких хорошистов.

— Ты хоть раз можешь ответить на вопрос нормально? Не погружаясь в очаровательные, но бессмысленные философские рассуждения.

— Но тебе ведь интересно знать субъективное мнении по поводу абстрактного явления, Мириам. Я не умею оперировать собственными реакциями без объяснения истоков моего отношения так, чтобы тебе было ясна их природа.

— Можешь перестать делать то, что ты делаешь. Природа твоего идиотизма мне ясна!

— И какова же она? — оживился мужчина.

— Послеродовая травма, — отчеканила его собеседница.

Он приуныл.

— Мне скучно! Я все жду чуда, свежих эмоций, но ничего не происходит. Остается лишь следить за ответными действиями на свою вымученную эксцентричность.

— Шеф, тебе стоит бросить все дела и умотать пожить поближе к теплу, природе. Сейчас это модно у таких как ты.

— Ну не знаю, Мириам. Вот ты сейчас предложила, а моя душа осталось равнодушна. Может, еще попробуешь?

Тем временем Мэдисон закончила ссору с напарницей, прибавив звук видеотранслятора. Зал заполнила глухая, вибрирующая музыка. Человек, сидевший за столом, и его личный секретарь повернулись посмотреть на экран.

— О, я знаю этого исполнителя. Мы привозили его пару раз, — мужчина пристально наблюдал за происходящим. — А вот это уже интереснее.

Рослый манариец, читающий о стремлении к личностной независимости, сменился стройной татуированной девушкой с сиреневыми волосами. Она была облачена в эротичную имитацию смирительной рубашки. Ее ноги и шея были закованы в колючую проволоку, пестря кровоподтеками. Неизвестная певица выводила мягким голосом припев, сладострастно извиваясь: