Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

— Иди ты?

— Знаю, что говорю, — авторитетно кивал загипсованный.

Александр Андреевич задерживаться тут не стал. Он уже наметил следующую жертву, и теперь путь его лежал прямо в центр местного телевидения, где трудился бывший его одноклассник Стас Силитров. Находилась телекомпания, по случайному стечению обстоятельств, совсем недалеко от городской больницы, а именно на улице Берёзовой, всего в пяти минутах ходьбы. Ройзбах прекрасно знал о ней из-за помпезного рекламного щита, висящего на крыше трёхэтажного здания, утыканного спутниковыми тарелками, и антеннами, похожими на мачты средневековых фрегатов. На плакате днём и ночью красовалась лоснящаяся морда бывшего одноклассника, а ныне телезвезды местечкового масштаба Силитрова. Изображён он был в дорогом синем костюме с гнусной соблазнительной улыбкой, и пальцем указывал на эмблему своей телекомпании — трёхцветный ромбик, а внизу ярко сиял креативный слоган:

«Каждый вечер в вашем доме будет счастья карнавал — если подключить успели Центральный Городской Канал!»

На лацкане пиджака Силитрова сверкал значок с аббревиатурой «ЦГК», и во взгляде читалось омерзительное желание отыметь всех особ женского пола от четырнадцати до тридцати семи лет включительно, проживающих в городе, а может даже и приезжих на кратковременный срок. Поговаривали, что Станислав Силитров пользуется бешеным успехом среди женской части телеаудитории и наслаждается этим самым нахальным образом.

Это обстоятельство всегда вызывало в душе Александра Андреевича дикие всплески зависти и одновременной ненависти к бывшему однокласснику.

Силитров ещё в школьные годы слыл красавчиком, и каждая старшеклассница мечтала с ним дружить, и должно быть, в то время, пока тогда ещё Дрищагин корпел дома над уроками, Стас Силитров упражнялся в совсем иных науках на кроватях молодых пионерок, терзая их трепетные тела, как ненасытный шмель — бутон только-только распустившейся розы. Но теперь Ройзбах решил отомстить ему за все обиды…

Охранника, преградившего было путь, фельдшер отшвырнул в сторону силой одной лишь мысли, как какого-нибудь обгадившегося котёнка. Тот упал на стопку коробок из-под различной видеоаппаратуры и, не подавая признаков жизни, затих. Александр Андреевич миновал холл первого этажа, поднялся по лестнице на третий, и узнал у миловидной барышни в сиреневой обтягивающей кофточке, что ведущий Силитров как раз сейчас ведёт в прямом эфире дневной спецблок.

— Вы его одноклассник? — изумилась девушка, подозрительно разглядывая возбуждённого посетителя в белом халате, — Тогда, думаю, вам разрешат посмотреть его из аппаратной. Триста пятнадцатая комната… прямо и налево.

— Спасибо… — прохрипел мстительный фельдшер, и двинулся в указанную девушкой сторону, как андроид-сокрушитель, присланный из будущего с целью зачистки нежелательных личностей современности.

Распахнув дверь, Ройзбах очутился в полутёмном помещении с огромным микшерным пультом у стеклянного окна. За пультом сидел, словно паук, сухонький мужичок в наушниках и старом затёртом свитере. Он сосредоточенно крутил регуляторы сигналов и всматривался в стекло, за которым взгляду открывалась студия с круглым столом и сидящим за ним Силитровым. Звезда телеканала, приподняв левую бровь, будто человек слегка удивлённый, но держащий эмоции под контролем, поглядывал в бумагу, зажатую в руке, и баритонально окрашенным голосом говорил в камеру:

— … беспрецедентная акция городского общества «Дети — ростки будущего» вызвала животрепещущий интерес городских властей, и, как заявил мэр, в дальнейшем подобные акции намечено проводить не только в весенне-летний период, но также и…

Незамеченный никем Ройзбах встал позади режиссера, и, словно пианист, вознамерившийся играть длительный и весьма сложный концерт, вытянул перед собой руки, разминая пальцы. Тут он с удивлением заметил, как в темноте по его коже, искрясь и танцуя, движутся тончайшие синие молнии. От ногтей шли микроскопические разряды и волнообразно растекались по всей кисти, а от самой кожи будто отходил жар, искажая в полумраке очертания рук. Это обстоятельство ничуть фельдшера не смутило, и даже наоборот, он вдруг почувствовал, что способен на гораздо большее, нежели просто швырять и поднимать в воздух предметы.

— Я могу порождать огонь! — уверенно прошептал он, — Я могу делать всё, что захочу!

Тут он направил руку на пульт, приказав ползункам каналов двигаться, и с почти детским восторгом увидел, как они послушно поползли вверх. Режиссер вдруг вскрикнул и резко сбросил с головы наушники, уставившись непонимающим взглядом на пульт. На его глазах диодные столбики плясали хаотический танец, а ползунки двигались вверх-вниз, как взбесившиеся тараканы. Он почувствовал за спиной чужеродное присутствие и, повернувшись, увидел жуткого фельдшера. Тот стоял посреди аппаратной, словно пробудившийся после векового сна граф Дракула. Глаза его сияли жёлтым огнем, а крючковатые пальцы шевелились, словно щупальца спрута. И жуткая, зловещая улыбка играла на его губах.