Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

— Что с тобой, Сашенька? Ну, выпил… с кем не бывает… — отстраняясь как можно дальше, ласково пропел главврач.

— Ну, нет! Я не пьян!

И тут Скворцов увидел жуткое: сумасшедший фельдшер встал над столом, подняв руки и растопырив пальцы на манер циркового мага. Брови его сошлись на переносице как базальтовые пласты при землетрясении, а в глазах засверкал дикий огонь. Но это было не самым страшным. Главврач вдруг увидел, как его дубовый стол, оторвавшись от пола всеми четырьмя ножками, повис в воздухе и угрожающе качнулся в его сторону.

— Понял, кто я?!! — прогремел фельдшер.

Эммануил Тимофеевич быстро закивал, убеждая подчинённого, что он всё мгновенно понял, но это было не так.

«Я же сплю! Это сон… — думал он про себя, и в тот же самый миг твёрдо понимал, что не спит, — Не может этого быть… — убеждала врача логика, — Галлюцинация…»

Тут Ройзбах вдруг метнул левую руку в сторону и указал пятернёй на гипсовый бюст Гиппократа, украшавший кабинет со дня основания больницы. Изваяние качнулось, и, словно пушинка, в один миг взлетело к потолку, откуда тут же рухнуло с невероятной силой и грохотом, разбив в щепки деревянную подставку, на которой до этого стояло.

— Так как меня зовут? — демонически вопросил волшебный фельдшер, манипулируя висящим в воздухе столом, с которого на пол валились бумаги, карандаши и прочая канцелярия. Он, словно дьявол, впился взглядом в перепуганного начальника, и на его губах появилась столь злобная усмешка, что у Скворцова в животе всё сжалось судорогой панического страха.

— Ал… Аллее… ксандр… Александр Андреевиччч…

— ФАМИЛИЮ? Говори ФАМИЛИЮ? — взревел экс-Дрищагин.

Но фамилию главврач, к ужасу своему, уже забыл, и Ройзбах это понял по обезумевшим от страха глазам Эммануила Тимофеевича.

— Не помнишь, сволочь? Ну, держись! — тут фельдшер сделал руками так, словно отпихивал от себя навалившуюся в трамвае пьянь. Дубовый стол пролетел над головой мертвенно бледного начальника, и, выломав оконную раму вылетел вон. Спустя несколько секунд с улицы донесся грохот такой силы, что все окна в здании задрожали и чуть не осыпались мелким бисером.

Главврач Скворцов почувствовал, как на грудь ему надавило чем-то тяжёлым, и хоть в разбитое окно с улицы влетал теперь свежий весенний ветер, дышать ему стало трудно.

В глазах поплыли мутные мыльные круги, сквозь которые Эммануил Тимофеевич увидел, как фельдшер, имевший ранее фамилию Дрищагин, оторвался от пола и завис средь разрушенного кабинета. Полы его халата трепались флагами, а руки, воздетые к потолку, победоносно тряслись. Фельдшер ликовал над сокрушённым начальником, как простолюдин, победивший дракона. Но тут в сознание главврача вплыла чёрная туча и затмила собой всё. Тело его обмякло и неуклюже съехало со стула, упав бесформенной массой на пол.

Ройзбах презрительно окинув взором разгромленные начальственные покои, вырвался из кабинета, у дверей которого скопилась порядочная толпа, привлечённая грохотом, и понёсся прочь.

— Что там случилось? — кричали ему вслед перепуганные люди, — Война, что ли, началась?

Но Ройзбах на это не ответил. Он лишь остановился, обвёл тяжёлым взглядом толпу, и, выкинув к ней руку, произвёл лёгкое движение. Тут же все те, кто стоял в первой шеренге, налетели на своих задних товарищей, ощутив при этом, как их толкнула в грудь неведомая сила. Перепуганное столпотворение попятилось от фельдшера к стене, а некоторые особо сообразительные индивиды побежали по коридору в сторону процедурного отделения. Однако магический фельдшер ни за кем не погнался и вообще потерял всякий интерес к собравшимся. Он развернулся и лёгкой ланью помчался вниз. Оказавшись на улице, Ройзбах миновал ещё одно столпотворение. На сей раз скопление народа разглядывало останки выбросившегося из окна стола главврача. Некоторые, созерцая фрагменты оконной рамы и уничтоженную мебель, выдвигали в связи с происшествием свои версии и гипотезы.

— С ума сошёл Тимофеич! — говорил один толстяк в выцветшей олимпийке, почёсывая женственный узкий подбородок, — глядите, вместе с рамой высадил… Во даёт! Это, говорят, у него на почве любовных неудач… За медсестрой одной ухаживал из кардиологического… а она ни в какую.

— Да нет. Ему пластиковый стеклопакет ставить будут и меблировку новую, — отвечал с видом знатока другой пациент, ковыряя осколки загипсованной ногой, — Мэр выделил. Тут его жена лежала по женским вопросам… Сам оперировал! Вот он ему подарок и преподнёс, так сказать… откатом.