Владислав Кетат - Флорентийская голова (сборник)

— Если вы будете так кричать, вас непременно заберёт патруль, — ответил я тихо. — Вон они, у памятника дедушке Крылову маячат, видите?

Парень покосился на ментов и комично спрятал бутылку за пазуху. Я улыбнулся.

— Послушайте, что я вам скажу, Валентин, — гораздо тише сказал он, — в вашем положении только и остаётся, как вызывать духов, потому что всё интересное уже кончилось.

— Ойген, отдайте книгу, — как можно спокойнее ответил я и протянул руку.

Парень убрал руку с книгой за спину и зашипел:

— Вам придётся мне поверить, потому что я уже прошёл все стадии духовного падения, к которым вы только приближаетесь. Я уже всё поменял в своей жизни — ничегошеньки не оставил от старой. Вы понимаете, ВСЁ! Если б вы видели, какой я был раньше… Если бы только видели!

И Ойген заговорил. Говорил горячо, с четверть часа без остановки. Брызгал слюною, махал руками, корчил рожи, описывая своё ужасное прошлое, которое, если честно, не показалось мне тогда столь уж ужасным.

Он, так же как и я, когда-то был младшим научным сотрудником в каком-то НИИ, толи редких металлов, толи специальных сплавов. Работал над чудо-металлом со смешным названием «Сурьмансиль». И были у него тогда длинные волосы, и козлиная борода была, и в волосатой голове его были идеи. А потом всё кончилось, и стал он такой, как сейчас — бритый и стриженный.

При всём при этом, он менее всего походил на умалишённого. Нет, в нём было что-то от сумасшедших (в хорошем смысле этого слова) учёных, которые, как выясняется позже, часто оказываются вменяемее всех остальных вместе взятых. Я не перебивал его. Я внимательно слушал.

— Вы всё ещё цепляетесь за свою прежнюю жизнь (он ткнул пальцем мне в бороду), за прежних своих идолов и духов (тем же пальцем в книгу), но что бы вы ни делали, — тут он поднял палец вверх и сделал паузу, — вам всё равно придётся примерить короткую стрижку и выбритую до состояния полированной древесины физиономию. Вы просто до этого ещё не доросли.

Сказав это, парень припал к бутылке, и в несколько глотков её прикончил. Как только он оторвал горлышко от своих губ, его лицо, довольно приятное, кстати, исказила гримаса, от которой рот некрасиво растянулся, а шея пошла складками. Я подумал, что его сейчас вырвет, и, опасаясь быть забрызганным, убрал в сторону ноги, но опасения оказались излишними — лицо моего собеседника разгладилось и приобрело прежние очертания.

— А потом вам захочется всё вернуть назад, — выдавил из себя он, — захочется до такой степени, что вы будете готовы отдать всё, что у вас есть за возможность хотя бы на секундочку, хотя бы одним глазком…

Он закрыл лицо руками и затих. Я подумал, что это просто очередной акт пьяной истерики, и решил закончить со всем этим.

— У вас всё? — спросил я. — Книгу отдайте.

Ойген не отвечал.

— Я говорю, книгу отдайте, — повторил я. — Мне идти пора.

Ойген оторвал руки от лица, и я увидел в его глазах слёзы. Ни говоря ни слова, он махнул на меня рукой, резко поднялся и, не оглядываясь, пошёл в сторону Малой Бронной. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся за деревьями, а потом тоже встал и медленно побрёл в противоположную сторону.

Книгу он мне так и не отдал.

Откровенно говоря, я ни слова не понял из того, что он мне тогда наговорил. Точнее, по частям всё было ясно, а вот вместе никак не складывалось. Это было похоже на чёрно-белый французский фильм шестидесятых годов, где голову зрителя морочат именно такими приёмами — непонятными фразами, внезапными истеричными выпадами, и где всё заканчивалось какой-нибудь до полоумия нелогичной выходкой главного героя.

Я бы, скорее всего, наплевал бы и забыл про всю эту историю, если бы буквально через пару недель мне ни позвонил один мой институтский приятель и ни сообщил о горящей синем пламенем вакансии в одной крупной и серьёзной компании.

— Конечно, решать тебе, старик, — сказал он, — но я бы на твоём месте ни секунды бы не раздумывал. Такие деньги на дороге не валяются.

В этот момент мне почему-то вспомнилась оставленная Евгением-Ойгеном пустая винная бутылка.

— Начальство вообще не должно такими вопросами заниматься! Начальство, если хочешь знать, должно водку жрать и с бабами трахаться. Маленькому начальнику — маленькая баба и маленькая чекушка; большому — большая баба и больша-а-а-ая такая чекушка. Всё понял?

— Да.

— Иди, работай.

Прямо на меня из кабинета выскочил парень в очках, белой рубашке и синем в красную полоску галстуке. Парень не то, чтобы был испуган, просто, разобран на части, что ли, но выглядеть при этом умудрялся шикарно. Что-то в нём было такое, будто он только что выскочил не из кабинета, а из телевизора, из какого-нибудь сериала про то, как это происходит там.