Галина Тер-Микаэлян - Face-to-face

Лет пятнадцать назад, когда село было практически оторвано от всего мира, подобная новость потрясла бы воображение его жителей, но теперь от бетонного моста через расщелину к шоссе Евлах-Лагодехи тянулись две покрытые асфальтом широкие дороги, вдоль которых стояли указатели. И хоть движение здесь было не столь напряженным, как в больших городах, водители строго соблюдали все дорожные правила, поскольку в памяти людей еще жило воспоминание о страшной автокатастрофе шестьдесят пятого года — тогда, не сумев разъехаться на узкой тропе, в пропасть рухнули тяжелый грузовик и автобус с туристами.

Нынче со дня трагедии минуло пятнадцать лет, и ближе к вечеру директор совхоза Рустэм Гаджиев пришел навестить могилы погибших вместе со своей дочерью Халидой.

— Значит, его и вправду уже нет, — тихо проронила она, кладя цветы рядом с крестом, на котором был прикреплен портрет красивой молодой женщины. — Он в этот день всегда…

Рустэм понял, что хотела сказать дочь — в годовщину смерти матери, погибшей в катастрофе, Юрий не мог бы не приехать сюда… если бы был жив. Рука отца легла на плечо молодой женщины, боль ее души стократно отозвалась в его сердце.

— Доченька, свет очей моих, — дрогнувшим голосом сказал он, — я жизнь отдал бы для твоего счастья.

— Знаю, папа, — Халида щекой коснулась его руки, — но что-то все время заставляло меня верить.

— Не надо об этом, — попросил отец, — ты ведь умница и понимаешь, что сейчас об этом тебе думать не надо.

— Да, папа, но не хватает сил, — она печально взглянула на свой выпирающий живот и тяжело вздохнула: — Я ведь даже не успела ему сказать, если б он знал, то все, возможно было бы иначе, он бы никогда… Это я во всем виновата, папа!

— Халида, ты огорчаешь меня, не говори бессмысленные вещи! — он хотел сказать это строгим тоном, но не сумел.

Четыре жены Рустэма Гаджиева родили ему пятнадцать сыновей, но только одну дочь, и дитя это было для него дороже всего на свете, он никогда не мог по-настоящему сердиться на нее.

— Папа, когда ты в последний раз приезжал и в Москву и говорил со следователем, он… что он сказал тебе?

Рустэм с нарочитым удивлением приподнял брови:

— Не понимаю, я ведь все тебе рассказал.

…Конечно, он рассказал ей не все. Халида не знала, что в середине апреля рабочие, осушая котлован в районе Ясенево в двух километрах от их дома, обнаружили труп мужчины. Вода в котловане, находящимся рядом с теплотрассой, не замерзала всю зиму, поэтому от тела мало, что осталось, но на нем было надето зимнее кожаное пальто Юрия. Приехавшие из Ленинграда Сергей и Наташа Муромцевы опознали пальто — это был их подарок племяннику ко дню рождения. К тому же в кармане лежали его документы. Наскоро проведенная экспертиза не обнаружила следов насилия и указала наиболее вероятную причину смерти — утопление. Это подтверждало первоначальную версию следствия — самоубийство на почве нервного срыва. Следователь так и объяснил прилетевшим в Москву Рустэму Гаджиеву, его сыну Ильдериму: после разговора с оппонентом, приведшего их зятя в состояние стресса, он, не дойдя до дома, решил свести счеты с жизнью.

Родные убедили следователя временно скрыть этот факт от Халиды — до августа хотя бы, пока она не родит. Тот пошел им навстречу, как он сам объяснил, по соображениям человеколюбия. В действительности из-за того, что это его устраивало — жена Лузгина могла бы потребовать дополнительной экспертизы для опознания тела, а это было нежелательно. Ну, и ко всему прочему, дело нужно было срочно закрывать — до начала московской летней олимпиады оставалось меньше трех месяцев. Пришло негласное указание от начальства покончить с «мелкой работой» и переключить все внимание на охрану порядка в столице, куда вскоре должен был хлынуть поток иностранцев…

Халида не знала, что дело об исчезновении Юрия закрыто и поиски прекращены, но в словах близких, пытавшихся отвлечь ее от грустных мыслей, ей постоянно чудилось нечто недосказанное. Вот и теперь, печально поникнув головой, она вздохнула:

— Да, папа, конечно, ты рассказывал, но… Знаешь, Юра ведь был такой эмоциональный, а когда я получила диплом кандидата наук, это очень сильно его задело и после разговора с оппонентом… Я думала: что, если он от отчаяния внезапно решил все бросить и уехать, а потом опомнился и теперь стыдится вернуться? У меня была надежда, что сегодня… Ты ведь знаешь, папа, как Юра любил свою маму — два года он никуда не хотел уезжать отсюда и каждый день ходил на ее могилу. Потом мы каждый год в этот день обязательно приезжали положить цветы. Помнишь, как мы прилетели в тот год, когда родились двойняшки? Он повез меня на самолет прямо из роддома, я даже не успела заехать домой.