Павел Буркин - Обречённые. Том 1

— Мы хуже местных, — усмехнулся синюшными губами Физик. Через слово разражаясь кашлем, он всё-таки продолжал говорить, будто знал, что больше возможности сказать не будет. — Они мутировали внешне, а наша мутация в том, что мы их жалеем. Я ведь тоже… брякнул раз не подумавши: мол, а может, ну её, Резервацию эту? Закупорить все входы-выходы, да так и оставить. Пусть они сами по себе, а мы сами по себе. Что… с ханьцами мало проблем? Но я и подумать не мог, что они… Эрхард!

— Ну? — историк и сам не заметил, как затянули невесёлые думы. Перспектива остаться тут навсегда, да ещё в качестве раба, страшила. Там у него была не очень хлебная и престижная, но любимая работа, которая заменяла всё: даже жены у Эрхарда Мэтхена к тридцати двум годам не было. Там были гражданские права, какие-никакие, а деньги, уважение общества. А тут он лишь носильщик мешков, с которым и делиться-то никто не будет. Этак он пожалеет, что не выловил раздувшуюся крысу из помойного ручья. Похоже, остаток дней придётся это есть. Неплохо для человека двадцать второго века.

«Нет, отсюда надо выбираться!» — родилась и завладела вниманием мысль. В уголовной хронике фигурировали подпольные зоопарки с монстрами из Зоны, да и Внутренние войска по периметру просто так держать бы не стали. Значит, могут местные выбраться наружу — но не по воздуху же! Надо искать подземные ходы, выбираться наружу, просачиваться мимо блокпостов — как это ни трудно, но это единственный шанс. Здесь для нормальных людей — только смерть. А для мутантов?

«Для мутантов — скорее всего, тоже. Только не сразу. Но рано или поздно Там решат, что Зону пора ликвидировать, — подумалось вдруг. — Так, я что, сам с собой говорю уже?»

Но мысль была дельная, и её стоило довести до руководства. Иначе те, кто послабее, или у кого на дым и химию аллергия, начнут умирать уже завтра — вот как Физик.

— Командир!

Он не особенно надеялся, что здоровяк-военный, осматривавший трофейный арбалет, отреагирует — но тот повернул крупную, уверенно сидящую на мощной шее голову.

— Чего тебе, мелкий?

Ну да, всё правильно. Эрхард едва доставал здоровяку до плеча. Руки, перевитые мускулами, были едва ли не толще его шеи. Даже немаленький боевой нож казался пёрышком, рукоять целиком тонула в здоровенной ладони. Мускулистая грудь виднелась под разорванной в драке робой заключённого.

— Уходить надо отсюда! Александр совсем плох. Думаю, можно найти подземный ход…

— …а иначе как сюда попадает наземная техника, а чудовища выползают наружу? — хмыкнул командир. Похоже, ему в голову мысль пришла давно, да и языком почесать хотелось: такое, слышал Мэтхен, порой бывает после боя, когда спадает напряжение. — Правильно. Но — как думаешь — зря нас засунули в эту задницу? Подозреваю, нас там встретят изо всех стволов. Ну, как мутантов из Резервации.

— Ну, так обязаны же разобраться! Мы же на мутантов не похожи, правда?

— Кто обязан? Мины?! Боевые беспилотники? Да и солдатики всегда могут сказать: «Так темно же было, не разобрались в темноте!» А дело, уверяю тебя, потом замнут. Им так проще. Ладно, скоро, похоже, станет совсем темно. Слушай команду, салага: бегом вон до тех кустов, наруби хвороста на костёр.

— Руками?

— Возьми нож! С возвратом!

Эрхард огляделся. И правда, только что небо было укутано жёлто-свинцовой пеленой, низкой, тяжёлой, лениво колыхавшейся под вонючим ветром. Теперь жёлтое погасло, а серое стремительно наливается чернотой. С каждой минутой обозримое пространство сужалось, будто ватная дымная стена смыкалась, наступая со всех сторон. В сгущающемся мраке тонули звуки, казалось, даже отравленный ручей на перекатах журчал груше. «Будто через вату!» — подумалось подходящему к кустам Эрхарду.

Нож был хороший — массивное лезвие губчатой стали, способное резать всё, кроме железа и гранита. Кроме главного лезвия были ещё несколько: шило, вилка, даже напильник. Была и небольшая, но удобная и прочная ножовка. Немного потренировавшись, Эрхард свалил низенькое, чахлое, облепленное чёрной слизью деревцо, затем принялся за кусты. Тут в ход пошёл нож. Набрав достаточно хвороста, он связал его ремнём, нагрузил на спину вязанку и поковылял обратно. Следом направились ещё несколько бандитов — новый командир заставил поработать и их. Эрхард никогда особо не любил таких, но новый командир ему нравился больше предыдущего. По крайней мере, он справедлив, и не относится ко всем вокруг как к рабочей скотине или пушечному мясу.