Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

— Какой еще рапорт?

— Вот, пожалуйста, — Борских достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок.

Комлев прочитал: «… прошу перевести меня на должность помощника дежурного» . И спросил:

— Это что, райотдельским коридорным, что ли?

— Да, Афанасий Герасимович.

— А что это вас туда потянуло?

— Режим, Афанасий Герасимович. Тут барабанишь каждый день с четырех до часу ночи. А там сутки отпахал, двое дома…

— Понятно. Рыба ищет, где ей поудобнее. Ну, я подумаю, — взял рапорт. — А что думать? Чиркните, и дело с концом! Вашей подписи достаточно будет.

— А ротный? Нехорошо как-то. Только пришел и обхожу. Нет, посоветуюсь…

— Знаем мы эти советы, — пробурчал Борских подавленно и скривился.

Не замечая осторожно возвращавшихся на прежние места бабок, долго-долго смотрел вслед замполиту.

Комлев на троллейбусе переехал к Памятнику Славы — огромному монументу, изображавшему упавшего на землю воина. Он находился на самом выезде из города, где по другую сторону шоссе начинались перелески, овраги, поросшие кустарником и травой, — городская зона отдыха.

Милиционеров на посту не оказалось. Чуть подождал и уже собрался было идти звонить дежурному, как увидел отделившуюся от темнеющей посадки фигуру в милицейском синем плаще. Спрятавшись за телефонную с выбитыми стеклами будку, пригляделся и узнал Кау. Тот размахивал ромашковым стеблем и, приближаясь, стал вразвалочку переходить шоссе. Увидев, как Кау срывает с плаща репей, подумал: «Шелапуты чертовы!» Шагнул из-за будки.

Кау, заметив замполита, изменился в лице и замер, настороженно оглядывая проверяющего. Комлев обошел вокруг милиционера, снял с его спины еще один большой репей, смял его в мячик перед носом Кау и, размахнувшись, отбросил в сторону. Сержант тяжело вздохнул.

— Где напарник? — спросил Комлев.

— А что, его нет здесь? — удивился Кау.

— А что, разве там его нет? — указал замполит в сторону леса.

— На что вы намекаете, Афанасий Герасимович?

— А ну, пошли.

— Куда?

— Откуда ты пришел.

— Да я вот, из кустиков, по надобности.

— Знаем, по какой… Веди!

Кау нехотя развернулся и направился обратно. Комлев держался чуть сзади. Войдя в посадку, Кау не пошел по тропинке, а стал пробираться сквозь высокий, выше пояса травостой сушняка в самую гущу зарослей.

«Так оно и есть, — подумал Комлев. — Отдыхает где-то прохиндей».

И спросил:

— Куда ведешь, Сусанин?

— Да бросьте, на самом деле, Афанасий Герасимович! — нарочито громко и протяжно воскликнул Кау. — Не на голом же месте оправляться!

В гуще чертополоха раздался треск, какая-то возня, и из бурьяна выскочил растрепанный мужчина в драной фуфайке. Глянул почти безумными глазами на двух милиционеров, дернулся на месте, и туг сзади с приглушенным возгласом «Стой, сука!» ухватил его за плечо Сараев и сунул головой в траву.

Комлев и Кау подскочили к ним. Увидев офицера, Сараев поднялся и, судорожно застегивая ширинку, уничтожающе вперился в Кау. Тем временем тот уже поднимал за шиворот фуфайчатого мужичка:

— А ты откуда взялся?

— Ничаго, ничаго, — затряслась челюсть взлохмаченного.

— Ползун, падла! Где мое оружие? — крикнул Сараев.

Кау тряхнул мужика, и из-под рябой фуфайки того вывалился черный пистолет. Сараев хотел было подхватить его, но Комлев опередил милиционера.

— Так, разберемся, — бросил старший лейтенант и кинулся туда, откуда только что выскочил Сараев. Увидел испуганно смотрящие на него расширенные глаза ядовито крашеной рыжухи, судорожно натягивавшей на себя плащ, тоже облепленный репьями.

— Вам помочь, мадам? — протянул руку.

— Сама я. Отвернитесь только, — попросила та, покусывая измазанные краской губы.

— Все за мной! — скомандовал Комлев, дождавшись, пока женщина привела себя в относительный порядок.

— А я то за что? — пролепетала она и зашмыгала носом, с трудом выдавливая из себя слезу.

— За соучастие, — произнес Комлев. — Может, вы сообщники? — показал на фуфайчатого. — Вы отвлекаете, а дружок крадет.

— Да вы в своем уме, гражданин начальник! — поперхнулась девица. — Они вот — мои дружки, — показала на постовых. — Ну, что молчите, балбесы? Когда до обжимок доходит, то такие говорливые…

— Заткнись, паскуда! — прошипел Сараев. — Ведь у нас… жены.

— А пистолет?! Я не хочу, чтобы меня со всяким жульем путали, — ткнула пальцем в давно сникшего мужичка.

— Ну, это мы еще разберемся, — сказал Комлев.