Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

— Извините, Павел, я всех ваших процессуальных тонкостей не знаю. Хотела как лучше. А вдруг мы тут ничего стоящего не нашли бы? Не хотелось, чтобы вы снова пострадали.

— Ладно, пойдемте.

— Сейчас, я только почту заберу. Подержите, Николай! — сказала Рыбакова, передавая Квасову лопату. — Яму можете засыпать.

— Ничего не трогать! — строго предупредил Посохин. — Оставить все как есть.

Валентина Васильевна направилась к почтовым ящикам, на ходу вытаскивая из кармана джинсов ключи. Открыв свою ячейку, она достала «Российскую газету» и какой-то конверт.

— Это что такое? — произнесла она вслух.

На конверте были написаны ее адрес и фамилия. Имя отправителя указано не было. Писем Валентина Васильевна не получала уже лет десять, общаясь с дочерью и ее семьей в основном через интернет или по телефону. Других близких родственников у нее не было.

Женщина вскрыла конверт. Внутри лежал еще один конверт, сложенный вдвое. Рыбакова его расправила. На нем было написано: «Квасовой Раисе Николаевне».

Рыбакова подошла к Посохину и протянула ему запечатанный конверт.

— Павел, возьмите.

— Что это?

— Письмо Квасовой. Оно было отправлено на мое имя. Второй конверт, который был внутри, она адресовала себе. Знала, что я его не вскрою и принесу ей, если она будет в добром здравии к моменту получения послания. Она явно боялась Кисленко и, наверное, пыталась подстраховаться.

Посохин осмотрел конверт с обеих сторон.

— А в чем его прислали?

— Вот, вот! — подала Рыбакова майору вскрытый ею конверт.

Посохин изучил почтовые штемпели.

— Отправлено из Новолиганьска.

Он распечатал конверт с именем и фамилией погибшей. На вырванном из блокнота листке шариковой ручкой было написано: «Я, Квасова Раиса Николаевна, в здравом уме и твердой памяти заявляю, что гражданин Кисленко Максим Анатольевич, житель города Бирючинска, угрожает меня убить. Я знаю, что он три года назад участвовал в ограблении ювелирного салона в городе Ростове и ранил охранника». Ниже стояла роспись Раисы Квасовой и дата.

Посохин прочитал написанное вслух.

— Николай, вы не видели, как она его отправляла? — спросила Рыбакова.

— Нет. По дороге мы нигде не останавливались. Но она отходила минут на десять перед самым закрытием базара. Я товар уже укладывал в машину, а она сказала, что ей надо в туалет.

— А про золото ни слова, — заметил Посохин. — Как говорится, не доставайся ты тогда никому.

— Угощайтесь, Валентина Васильевна! — Посохин раскинул руки над богато накрытым столом. — Без вашей помощи мы так быстро это дело не раскрутили бы. Правда, я обещал только зеленый чай, но вы заслуживаете гораздо большего.

— А кто оплатит этот шикарный банкет? Или это широкий жест Карена Маратовича?

— Валентина Васильевна, Карен человек душевный, но не осел. Зачем ему меня так подставлять? Я все оплатил через кассу, причем при свидетелях. Вот чек. Думаю, моя будущая премия покроет все затраты и даже Маришке и Вике на булавки останется.

— Когда она еще будет эта премия?!

— В следующем месяце. Сергеевич обещал. А он слово держит. Вам вина налить? Вы ведь белое предпочитаете?

— Да, пожалуйста.

Посохин наполнил два бокала.

— Ну, за дедуктивный метод и его создателя?

— За него!

Посохин и Рыбакова выпили.

— Рассказывайте, чем дело кончилось? Сознался наш кладоискатель? — спросила Валентина Васильевна, ставя бокал на стол.

— Как вам сказать? Сначала он уперся как бык. В понедельник вечером со двора никуда не отлучался. и все! Книжку читал. «Наследник из Калькутты». Он даже сюжет Карельскому пересказал.

— А как он объяснил появление у себя ключей от дома Квасовых?

— Первоначально утверждал, что нашел их на прошлой неделе в среду на пляже. Случайно. И место показал. Следователь после этого, естественно, вызвал Дронова. Тот не подкачал и подробно описал одежду велосипедиста, которого он видел недалеко от пляжа на прошлой неделе, но в понедельник вечером. В предполагаемый день гибели Квасовой. Накануне во время обыска точь-в-точь такую же одежду мы нашли дома у Кисленко. Ее надо было бы ему сразу выбросить. Одна из его немногочисленных ошибок. Пожалел, что ли? Или посчитал, что ему удалось остаться незамеченным? Там же мы и кеды, между прочим, нашли, в которых он по огороду лазил. Пусть он их и вымыл, но отпечаток-то совпал с левой подошвой тютелька в тютельку! Потом зачитали ему показания Смазнева про велосипед, который тот случайно увидел в понедельник в кустах на старом пляже. Смазнев даже вспомнил про царапину на вилке в виде буквы «Ж». Оказывается, эту метку прежние хозяева там поставили. Внука той бабки, что Кисленко велосипед продала, Женей зовут. Жарких, между прочим, отыскал позавчера среди соседей еще одного свидетеля, который видел, как Кисленко возвращался домой в понедельник 30 мая в начале одиннадцатого. И его описание одежды, в которой Кисленко на тот момент был, совпало полностью с показаниями Дронова.