Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

Июнь только-только наступил. Люди и природа пока не были измучены жарой, при глубоком вдохе в воздухе еще ощущался запах свежей зелени и влажного чернозема, так что для большинства жителей Бирючинска это солнечное утро представлялось приятным прологом к плодотворному дню и вечерним удовольствиям. По мнению же остальных проснувшихся горожан, утро понедельника в России ни при каких обстоятельствах не могло быть приятным, и они поносили его последними словами. Кое-кто даже вслух.

Стеклянная дверь единственного в Бирючинском районе супермаркета плавно распахнулась. Из магазина вышла подтянутая привлекательная женщина средних лет в желтой рубашке поло и светло-серых трикотажных брюках. Прищурившись, она взглянула на безоблачное небо и, переложив из руки в руку полиэтиленовый пакет с продуктами, направилась наискосок через площадь в сторону небольшого парка. Местные краеведы вот уже более двадцати лет рвали на себе пиджаки, утверждая, что его заложил во второй половине восемнадцатого века граф Румянцев-Задунайский, но документов об этом историческом событии, не смотря на все потуги, им никак не удавалось обнаружить. Наоборот, они все время натыкались в архивах на сообщения о том, что первый общественный парк в Бирючинске был разбит в тысяча девятьсот девятнадцатом году взводом красноармейцев во главе с комиссаром Голопятовым. Креативная городская общественность от таких результатов научных изысканий пребывала в унынии.

Пройтись по парку, как и несколько десятилетий назад, было сплошным удовольствием. Но теперь в нем радовали глаз не только зеленые насаждения. В кои-то веки здесь под их сенью воцарились наконец аптечный порядок и европейская чистота. И все, вероятно, благодаря тому, что теперь на парковые аллеи выходили окна нового дома главы администрации Бирючинского района Рудольфа Марленовича Баклушина, который до назначения на этот высокий пост некоторое время руководил подразделением одной немецкой фармацевтической компании.

— Валентина Васильевна! Валентина Васильевна! — разнесся над площадью девичий голос.

Женщина с пакетом обернулась. К ней бежала худенькая рыжеволосая девушка в бежевом костюмчике-сафари и солнцезащитных очках.

— Катюша, что же вы так кричите? — женщина улыбнулась. — Утро спугнете.

— Не спугну… Здравствуйте, Валентина Васильевна! — подбегая и с трудом переведя дыхание, выпалила девушка. Подняв на лоб очки, она с воодушевлением зачастила:

— Сто лет вас не видела! Димка вез меня на работу, и я вдруг на повороте вижу — вы идете. Я ему — стой! Он по тормозам. Вон дожидается.

Катюша грациозно, словно антилопа, повела головой в направлении темно-синих «Жигулей», стоявших возле здания Дома культуры.

После прошлогоднего ремонта белую краску со стен и колонн одного из последних бирючинских бастионов нравственности еще не смыло дождями, и под лучами летнего солнца он выглядел довольно нарядно. Только разбитые стекла в одной из дверных створок разрушали цельность образа.

— Как там в школе дела? Ремонт уже начали? — спросила Валентина Васильевна, поправляя растрепавшиеся Катюшины волосы.

— Ой, бардак! Виктор Леонидович уехал три дня назад в область и за него теперь Елена Михайловна. Я уже с ней за это время два раза поцапалась. Вот, с вами, Валентина Васильевна, — бровки девушки взлетели вверх, глазки округлились, — когда вы были завучем, я никогда-никогда не ругалась. Ни одного разика. Ведь так?!

— Вы, Катюша, ко мне, просто, с большим пиететом относитесь, чем к Елене Михайловне.

— Конечно! Вы в сто раз и умнее, и красивее, чем она. Пусть и на двадцать лет ее старше. Ой, простите, Валентина Васильевна, — Катюша в неподдельном испуге прижала ладони к груди, — с языка сорвалось!

— Ничего. Я же не пожилая девушка из шоу-бизнеса, чтобы стесняться своего возраста.

На безымянном пальчике правой руки Катюши женщина заметила изящное золотое колечко с зеленым камешком. Молодая учительница никогда прежде не носила дорогих украшений. Ей они были не по карману. Валентина Васильевна предположила, что это, скорее всего, предсвадебный подарок, но расспрашивать о нем не стала, ежесекундно помня о Катюшиной словоохотливости.