Юрий Кунов: Искатель, 2014 № 07

— Нет! — девушка по-детски махнула рукой. — Я часто говорю не то, что надо. Не знаю, как только меня Димка мой терпит?! Между прочим, он сейчас сказал, что вчера вашу соседку нашли.

— Какую соседку?

— А ту, что пропала неделю назад. Я ее фамилию не помню.

— Квасову?

— Точно, Квасову! Он ее труп в морг отвозил. Мой сержант как раз вчера дежурил, а в его дежурство всегда что-нибудь случается. Ее в реке под Меловаткой выловили.

— Утонула?

— Вроде бы. Сегодня экспертизу должны провести. Они…

Раздался короткий автомобильный гудок. Девушка оглянулась.

— Ой, мне пора! Валентина Васильевна, все не было удобного случая вас спросить. Можно я к вам иногда заходить буду? Я по вас скучаю. И мне время от времени советы бывают ваши нужны — я педагог все-таки начинающий. А по телефону обсуждать психологические проблемы учащихся как-то непрофессионально. Верно?

— Приходите, Катюша. С удовольствием поделюсь с вами кисло-сладким учительским опытом. Приходите.

— Спасибо, Валентина Васильевна! Я постараюсь много времени у вас не отнимать. Знаю, что я страшная болтушка, но я буду очень строго себя контролировать. До свидания!

Катюша развернулась и побежала к автомобилю.

— Валентина Васильевна, а Димка мне предложение сделал! — вдруг обернувшись, крикнула она и подняла вверх правую руку, демонстрируя колечко. — Вот!

— Поздравляю!

Глядя на Катюшу сейчас со стороны, невозможно было подумать, что этой девчонке двадцать шесть лет, преподает она химию и что старшеклассники, включая самых бестолковых, ее уважают. В отличие от большинства коллег-педагогов, причислявших простоту к человеческим порокам. Сама бывшая заведующая учебной частью была уверена, что не всякая простота хуже воровства.

— Девушка, девушка! — услышала Валентина Васильевна у себя за спиной грубоватый мужской голос. Она с любопытством повернулась направо, почувствовав с той стороны резкий запах дешевого табака.

— Вы ко мне обращаетесь?

— О! Васильевна, извини. Не признал! — Иван Дронов, известный на весь Бирючинск дебошир и пьяница, сделав удивленные глаза, развел руками. Он был как обычно небрит — по-мужицки, а не а ля метросексуал, — но в остальном выглядел опрятно, и его одежда распространяла едва уловимый аромат «альпийской свежести».

— Здравствуй, Иван!

Дронов, услышав приветствие, заулыбался, показывая пожелтевшие от курения зубы.

— Доброго здоровьица!

— О чем же ты хотел поболтать с незнакомой девушкой?

— Так, это…

Дронов склонил голову набок и, опустив глаза, замолчал.

— Смелее. Ты же не на уроке математики.

— Ну, хотел рублик-другой попросить у прекрасной незнакомки. — Иван, прищурив один глаз, хитро посмотрел на Валентину Васильевну. — На утренний кофе не хватает.

— И круассаны?

— Чего?

— Я говорю, и булочку в томате.

По выражению лица Дронова было видно, что шутки он не понял.

— Васильевна, я пивка только хотел взять. Для настроения. А потом со всей силы за любимую работу.

— Иван, Иван…

Валентина Васильевна поставила пакет на асфальт и достала из кармана брюк кошелек.

— Сколько тебе нужно? А то сейчас начнешь прохожих обирать.

— Н-е-е. Я всегда по-доброму. Да и надо всего-то два рублика. Или три.

— Держи, — женщина протянула Ивану пятирублевую монету.

— Васильевна, спасибо! Выручила по-соседски. Лариске моей только не говори, что я с ранья у магазина ошивался. Лады?

— Не скажу. Ты про работу на радостях не забудь. Хорошо?

Валентина Васильевна опасалась, что Дронов опять уйдет в традиционный многодневный загул и не хотела быть ему в этом помощницей.

— Только бутылек пивусика возьму — и сразу на склад. Ребятишкам там без меня никак не управиться. У них ни бицепсов, ни трицепсов. Мешок цемента поднять не могут. Как я их брошу? Наберут кнопкодавов, а Иван потом выручай, рви пупок.

Казалось, что Дронов говорит вполне искренно. Безоговорочно ему поверить Валентине Васильевне мешал лишь ее жизненный опыт.

— Иван, а ты слышал, что вчера Раису Квасову нашли? — спросила она, вдруг вспомнив о непростых отношениях Дронова с погибшей.

Иван расплылся в улыбке.

— Райку-Бомбу?! Где?

— В Лигани, под Меловаткой.

— Утонула что ли? Вот дает, толстомясая! А я думал, что она своей смертью не помрет.

— Почему?

— Сильно додельная была.

— Не поняла.

— В каждую дырку затычка. Жизни всех учила. Вы же знаете, сейчас каждая сволочь с большими бабками народ жизни учит. Считают, что они самые умные. А на самом деле у них просто на месте совести… хрен вырос, отсюда и бабульки в карманах.