Елена Горелик - Земля мёртвых душ

Ни Керен, ни Ирочка ни разу не пришли. Очевидно, состоявшийся на днях официальный развод родителей сильно подорвал сыновнюю почтительность по отношению к отцу, а против воли своего ненаглядного Ирка не пойдёт. Тем более, что, по словам часто навещавшего нас Игоря, девчонка пришлась свекрови по душе. Наверное, потому Керен и присмирел, перестал срывать зло на нелюбимой жене — слово матери, судя по всему, значило для него очень много.

Впрочем, события, последовавшие за оглашением воли князя, показали, что и среди этой пустыни ещё можно встретить что-то живое. Хотя…

Два простолюдина при особе ведьмака или ведьмы, четыре — при маге или магичке. И три дня на сборы. Всё.

Приказы князя, как известно, не обсуждаются, и, хотя колдуны, особенно богатые, подняли галдёж, идти поперёк княжеской воли никто не пожелал. По лагерю пошли маги-чиновники — высшее звено местной администрации — которые тут же регистрировали имена колдунов и отобранных ими сопровождающих. Линерит, кстати, не растерялся, ещё до их прихода сформировал новый отряд и отправил налегке в столицу, оставив при себе четверых самых надёжных солдат. Плюс Рогг, состоявший при нас в качестве телохранителя и осведомителя. Нам-то проще было: нас двое и сопровождающих четверо. Никого лишнего, никакой головной боли по выбору и отправке назад не прошедших кастинг. Наши соседи, в основном небогатые ведьмаки, тоже не особенно переживали, количество слуг на душу с медальоном не превышало планки, заданной князем. Зато что творилось в обществе магов и зажиточных ведьмаков, я описать не могу. Нет таких матерных слов, даже в русском языке. Колдуньи бились в истерике и самым натуральным образом метали молнии, не представляя, как они смогут путешествовать в столицу без дюжины прачек, швей, поварих и прочих горничных. Их отцы, мужья, сыновья и братья в спешном порядке сокращали списки свиты, вычёркивая егерей, сокольничих, конюхов, брадобреев, посыльных… Проще всего было свободным слугам и солдатам. Получили расчёт — и до свидания. Но подавляющее большинство слуг было крепостными, рабами в ошейниках. Эти зависели от воли хозяев абсолютно. И вот тут колдовской бомонд показал своё истинное лицо.

Некоторые маги и ведьмаки, жившие не слишком далеко отсюда, почти сразу отправили ставшую лишней дворню обратно в свои поместья. Некоторые, но не все. Иные, либо жадные до денег, либо мало-мальски пристойно относившиеся к движимому имуществу, порешили устроить распродажу. Купцы, мгновенно учуявшие выгоду, коршунами налетели на предлагаемый товар. Цены озвучивались небывало низкие, ведь предложение явно превышало спрос. В первый же день торговцы и содержатели борделей по дешёвке расхватали мастеровитых мужиков и баб, более-менее симпатичных молодых женщин и мальчишек. Никто и ухом не повёл, когда воздух то и дело сотрясался от душераздирающих воплей — матерей разлучали с детьми, жён с мужьями… На второй день цены были ещё более акционными, но желающих приобрести стариков со старухами, несмышлёную малышню и молодух, настолько страшных, что на них не позарился бы и пьяный солдат, не нашлось. Утром третьего дня хозяева "бросового товара" снова собрались посовещаться. Крика на сей раз не было, да и совещание надолго не затянулось. После чего никому не нужных слуг, коих всё это время никто не удосужился даже покормить, выгнали в плавни… Ведьмаки и ведьмы, маги и магички верхом на крупных, откормленных лошадях, со смехом гонялись за людьми, словно это была охота. Забивали хлыстами, рубили железом, жгли колдовскими молниями, гнали в ледяную воду и не давали выйти. Особо изобретательные собственноручно выстругали колья… Вопль отчаяния, смертного страха — за что?!! — носился между холмами. Старики и старухи, нянчившие не только своих мучителей, но и их отцов с матерями. Малолетки, добрая треть из которых были собственными, лишёнными Дара отпрысками весело хохочущих охотников. Молодые краснолицые прачки с огрубевшими руками, сразу из гусят-подростков превратившиеся в неопрятных толстых тёток без возраста. Калеки, потерявшие здоровье на службе господам. Волна ужаса катилась между берегов голубого Дуная, заставляя леденеть души ведьмаков и ведьм, наблюдавших с холма.

— Не смотри, малыш, — я прижала Ингена к себе, закрывая ему глаза ладонью. — Не смотри, милый.

Энгит, в отличие от брата, смотрел, и сжимал кулаки. Но, когда охотнички принялись насаживать на колья страшно визжавших детей, мелко задрожал и ткнулся мне лицом в плечо.