Уильям Гибсон - Идору

Изнутри этот “грейсленд” был сплошь в лиловом бархате, простеганном ромбиками и маленькими хромированными пупочками, где ромбики соединяются, – самая, пожалуй, китчуха, какую Кья в жизни видела, и Мэриэлис, похоже, тоже так думала; она, Мэриэлис, еще тогда, в самолете, рассказывала, что у Эдди есть этот крутой, с кантри-музыкой клуб “Виски Клон” и он прикупил себе “грейсленд”, чтобы этому клубу в масть, а заодно и одеваться стал, как одевались когда-то в Нашвилле. Мэриэлис думала, что оно ему самое то, так она и сказала.

Кья кивнула своим мыслям. Эдди вел машину и разговаривал по громкоговорящему телефону по-японски. Они нашли Мэриэлис в двух шагах от аэропорта, в крошечном баре, третьем из обследованных. У Кья сложилось впечатление, что Эдди не так уж и обрадовался, увидев Мэриэлис, но самой Мэриэлис это было, похоже, по фонарю.

Это Мэриэлис придумала, чтобы довезти Кья до Токио. Она сказала, что в поезде все кишки выдавить могут, и билеты очень дорогие, и что она будет рада оказать Кья хоть маленькую услугу за то, что Кья носила ее чемодан. (Кья заметила, что Эдди закинул другой чемодан в багажник, а этот, со стикером “Ниссан Каунти”, поставил в салоне, рядом с собой.)

В общем-то, Кья не слушала, что там она, Мэриэлис, говорит, было уже сколько-то там ночи, и голова от джет-лага совсем задурела, и они ехали по этому длинному мосту, который словно весь из неона, с чертовой уймой полос движения, и маленькие ихние машины, как яркие бусинки на ниточках, все сплошь новые и блестящие. И все время мимо проплывали экраны, узкие, но высоченные, и на одних плясали японские буквы, а на других были люди, лица, с такими улыбками, словно стараются что-то тебе втюхать.

А потом появилось женское лицо: Рэи Тоэи, идору, на которой хочет жениться Рез. Появилось и сгинуло.

– Райс Дэниелз, мистер Лэйни. Совсем без тормозов.

Прижимает к той стороне исцарапанного пластика, отделяющего комнату “Для посетителей” от тех, кого эти посетители посещают, какую-то карточку. Лэйни хотел ее прочитать, но попытка сфокусировать глаза отозвалась в переносице ослепительной вспышкой боли. Тогда он взглянул сквозь навернувшиеся слезы на Раиса Дэниелза. Темные, ежиком стриженные волосы, плотно прилегающие солнечные очки с маленькими стеклами, черные овалы оправы сжимают голову, как лапки хирургического зажима.

И ровно ничего такого, без тормозов.

– Сериал, – сказал посетитель. – “Совсем без тормозов”. Как во фразе “Задумайся на секунду, и ты поймешь, что наши масс-медиа совсем без тормозов”. “Совсем Без Тормозов – боевой авангард контррасследовательной журналистики”.

Лэйни осторожно тронул полоску пластыря, наклеенную на переносицу. И зря так сделал.

– Контррасследовательной?

– Вы же количественник, мистер Лэйни. – (Количественный аналитик. Не то чтобы да, но формально он числился таковым.) – В “Слитскане”.

Лэйни молчал.

– Эта девушка стала предметом доскональнейшего расследования. “Слитскан” обложил ее со всех сторон. Вы знаете почему. Мы надеемся привлечь “Слитскан” к ответственности за смерть Элис Ширз.

Лэйни опустил глаза на свои кроссовки. Лишившиеся шнурков стараниями помощников шерифа.

– Она сама себя убила.

– Но мы-то с вами знаем почему.

– Нет, – сказал Лэйни, твердо взглянув в черные овалы. – Нет, я – не знаю. Не совсем знаю.

Узловая точка. Протоколы какой-то совершенно иной действительности.

– Вам, Лэйни, потребуется помощь. Очень потребуется. Вам грозит обвинение в убийстве. Побуждение к самоубийству. Они захотят узнать, почему вы там оказались.

– Я скажу им почему.

– Наши продюсеры сумели устроить, чтобы я добежал сюда первым. Это было ой как непросто. Там сейчас сшивается слитскановская аварийная команда. Ждут своей очереди поговорить с вами. Если им позволить, они все это перекрутят как хотят. Им нужно вытащить вас на свободу, нужно позарез, чтобы вместе с вами не пострадало их шоу. Они точно вас вытащат, с их-то деньгами и юристами. Но вы спросите себя – хотите ли вы позволить им это сделать?

Дэниелз все прижимал к пластику свою визитку. При вторичной попытке на ней сфокусироваться Лэйни заметил надпись, выцарапанную кем-то с той стороны. Маленькие, корявые, зеркально отраженные буквы, и читать их приходилось слева направо.

Я ЗНАЮ, ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ.

– Я не слыхал про эту вашу “Без тормозов”.

– Часовая пилотная программа готовится прямо сейчас, пока мы с вами здесь разговариваем. И все мы очень волнуемся.