Сергей Дмитренко - Погружение в горизонт

-- Ну почему сразу «сломя голову», просто надо там побывать, посмотреть, что и как...

-- Крис, мы только-только прибыли сюда, даже еще и дня не прошло, а ты уже собираешься куда-то отправляться…

-- Да не собираюсь, успокойся, это я так, планирую на будущее.

Лео только вздохнул.

Что и говорить, но на следующий день мы опять отправились в путешествие. При этом разгневанный Лео взял с меня страшную клятву не ввязываться ни в какие авантюры и как можно скорее опять вернуться на Самуйгу, чтобы продолжить прерванный отдых. Естественно, такое обещание ему было торжественно дано.

… И вот мы здесь. Где точно, я не знаю. Вернее, знаю точные координаты этого мира, но как он называется и что собой представляет – полная неизвестность. А по мне, так даже интересней. Меня такая ситуация забавляла, а вот бдительный Лео очень сердился и все время ворчал на меня.

Мир, где мы так неожиданно оказались, находился даже не на самой планете, огромном газовом гиганте, а на одном из его многочисленных спутников. Этакий небольшой туманный шарик, прилепившийся на плече у великана.

Зрелище, открывшееся нам на самой поверхности планеты, могло напугать кого угодно – над всем миром грозно нависал яростно-оранжевый огромный шар газового гиганта. Он заполнял практически весь небосвод, и казалось, что вот-вот упадет и раздавит весь этот мир.

-- Черт, - в полнейшем восхищении проговорил я, глядя вверх, - я такого еще не видел. Так и хочется пригнуться и быстрыми перебежками где-то укрыться или вообще побыстрее смыться отсюда. Как тебе эта картина, Лео?

Лео поднял морду вверх и внимательно посмотрел:

-- Ничего особенного, вид как вид, – и спокойно поинтересовался, - что ты собираешься дальше делать?

-- Нет, ты какой-то непробиваемый, неужели вот это, - я махнул рукой вверх, - не впечатляет тебя?

-- Крис, да что здесь такого особенного, ну планета огромная, ну занимает полнеба. И что здесь такого? Но ты не ответил на мой вопрос, что ты собираешься дальше делать?

Я только вздохнул. Вот такой он, мой Лео, спокойный и рассудительный, а еще – самый верный и бдительный друг.

-- Да немного здесь побродим, осмотримся. Ведь недаром нас сюда позвала эта монетка. Здесь должно быть что-то особенное.

-- Что именно, как ты думаешь?

-- Да сам не знаю, - я досадливо пожал плечами, - здесь должно быть что-то, что связано с этим зверем, - я подбросил на ладони золотой. – Иначе, зачем бы нас пригласили сюда.

-- Ты думаешь, что это было приглашение? – продолжал допытываться Лео.

-- Похоже. А как еще это можно расценить? Кто-то умно и осторожно пригласил нас сюда.

-- Вот этот «кто-то» и беспокоит меня, - вздохнул Лео, - такое странное приглашение. Ты не находишь?

-- Да что тут странного, - я пожал плечами, - как умели, так и пригласили.

-- И где же они? – Поинтересовался Лео. – Я что-то никого здесь не вижу.

-- Вот и пойдем , посмотрим.

И мы отправились в очередное путешествие.

Мир – как мир, ничего особенного, пустынное степное пространство. Тусклое древнее солнце освещает невысокую жухлую траву, в которой время от времени встречается такой же невысокий жухлый кустарник. Нигде – ничего, даже птиц не слышно. Очень похоже, что солнце этого мира уже приблизилось к своему закату.

Ну не люблю я эти древние, умирающие миры. Здесь царит такое чувство древней печали и покинутого одиночества, что невозможно долго ему сопротивляться, и ты поневоле все больше и больше начинаешь этому чувству поддаваться. И наконец, наступает такой момент, когда надо выбирать: или быстро уносить отсюда ноги, или по-простому, быстренько перепилить себе горло. Не знаю, что так действует, может быть, какое-то остаточное излучение древнего светила или сама атмосфера безысходности, которой все здесь проникнуто.

Похоже, что и невозмутимому Лео такая ситуация тоже не очень нравилась – куда-то подевалась его боевая задиристость, он время от времени начинал тревожно принюхиваться и все больше норовил прижаться к моей ноге.

Да, пора по-быстрому отсюда сваливать. Хотя мы и не осмотрели половины этого мрачного мира, но, похоже, везде здесь было одно и то же – пустота, запустение и старые развалины древнего мира.