Михаил Казьмин - Через семь гробов

— Да, государь, — благожелательный тон императора помог Роману почти что освоиться, — я именно на это и рассчитывал.

Его величество удовлетворенно кивнул и обратился к Хайди:

— Аделаида Генриховна, к следующему учебному году в Тюленеве будет открыт пансион государственных воспитанниц. Я буду рад, если вы будете преподавать в нем немецкий язык. Для девочек, обучение и воспитание которых проходит в подготовке к государственной службе, пример учительницы — кавалерственной дамы ордена Святого Георгия — будет вдохновляющим.

— Это была бы мне честь, государь, — от неожиданного высочайшего приказа, пусть и мягко выраженного в форме пожелания, Хайди построила ответ по-немецки.

— Тем более, вы и сами жили в гимназическом пансионе, так что вам будет легче работать с такими девочками, — добавил император, показав, что перед приемом озаботился познакомиться с биографией супругов Корневых.

— К сожалению, — продолжил его величество, — рассказывать о том, за что именно вы сегодня получили награды, вам до особого распоряжения не следует. Надеюсь, и вы, Роман Михайлович, и вы, Аделаида Генриховна, поймете это правильно.

И Роман, и Хайди поняли, чего уж тут не понять. Но, слава Богу, ордена, тем более такие, в империи ни за что не дают, так что особых вопросов Роман не опасался. Жене он потом объяснит, если что.

— И, чтобы не заканчивать нашу встречу на этом, вернусь к приятному, — с улыбкой сказал император, явно ведя прием к завершению. — Сегодня весь день вы свободны. Советую погулять, пропуска в дворцовый парк вам выдадут, в город сходите, там тоже есть на что посмотреть. Завтра вам, Роман Михайлович, надо будет явиться по служебным делам в Главное разведуправление, а вам, Аделаида Генриховна, — в Министерство образования. Вызовы вы получите на коммуникаторы. После этого вы полностью свободны. Дом в госпитале ваш вплоть до убытия с Престольной. А теперь позвольте попрощаться.

Перед прощанием, впрочем, его величество сделал Корневым подарок — взял у адъютанта папку со снимками, сделанными во время награждения, и вручил ее Роману. Пропуска в дворцовый парк им также выдали, но все-таки первым делом Роман и Хайди поинтересовались все у того же капитана, провожавшего их из дворца, где здесь ближайшее ателье — очень не терпелось обоим поскорее приладить новые знаки различия.

— Рома, — тихо сказала Хайди, когда они, сидя в удобных креслах, ждали, пока на китель Хайди пришьют новенькие петлицы, а на мундир Романа прикрепят погоны, — помнишь, я говорила, что в сказку попала, когда была в церкви первый раз?

Еще бы не он не помнил! Любимая тогда первый раз сказала ему, что станет русской. Полностью русской Хайди, правда, так и не стала, зато и настоящей немкой ее назвать было бы уже ошибкой. Впрочем, такое, местами очень даже веселое, сочетание русского и немецкого в своей женщине Корневу нравилось даже больше.

— И опять я в сказке… Я беседовала с правителем самой большой империи в космосе, а чувствовала себя, как будто с Михаилом Фёдоровичем говорила, — вспомнила Хайди свекра. — Я поняла теперь… нет, не поняла, почувствовала! Россия — это великая семья. Я почти не помню моего отца… Но сегодня именно с отцом я говорила.

Как и в тот раз, Роман только вздохнул. А что еще тут поделаешь, если умеет Хайди такое сказать, что никакими словами ей не ответить?!

— А я тебе говорю, может! — Оля Сенцова, ученица девятого класса второй женской гимназии города Тюленева, была готова всерьез разозлиться на своего спутника — тоже девятиклассника, но из первой мужской гимназии, Юрку Кропотова. Нет, Юрка, конечно, парень интересный и многие девчонки откровенно завидуют, что он оказывает внимание именно ей, но до чего же иногда бывает упертый! И если бы еще было о чем спорить! Неужели он и впрямь думает, что она способна что-то напутать?!

— Оль, ну не может! — упомянутый Юрий Кропотов старался говорить мягко, не споря, а скорее увещевая свою спутницу, но в его сознании все больше и больше укреплялось мнение о том, что у всех девчонок проблемы с мозгами, и даже Олька, к его великому сожалению, не исключение. Вот же втемяшила себе в голову, выдумала наверняка, а признаться стыдно! — Ну, пойми же, Оль, «георгия» дают военным только, и то за особые подвиги, а ты говоришь — у молодой училки! Мало ли, — он решил все же дать Ольке последний шанс, — там значок какой был или брошка, а ты спутала!

Трудно сказать, выдержали бы совсем недавно зародившиеся отношения молодых людей первую серьезную ссору, уже готовую вот-вот расшвырнуть их в разные стороны, но внезапно милое личико юной барышни осветилось яркой, под стать этому солнечному дню, всего-то третьему дню нового учебного года, улыбкой.