Алексей Золотухин - Агония небес. На исходе дней

Его появление для меня означало только одно: пришло время, которое я ждал уже достаточно давно. Он был Предвестником и подтверждением того, что все, что я делал, было не напрасно. Это и радовало, и пугало одновременно, ведь из записей в тетради, найденной в вещах отца, я знал: для меня и всех вокруг пришло время серьезных испытаний.

Мужчина, проводив прохожего безразличным взглядом мутных, как при глаукоме, глаз, не спеша вошел внутрь кафе. Он взял себе на раздаче чашечку эспрессо и присел за столик в дальнем углу зала, украдкой посматривая то в сторону входа, то на меня. Казалось, он знал, что ко мне сейчас придут.

Мой гость, а точнее гостья, не заставила себя ждать. Ею оказалась длинноногая стройная девушка с огненно-красным каре, одетая в яркое, под цвет волос, атласное платье и туфли на тонком, как спица, высоком металлическом каблуке. Светлана выглядела, как фотомодель с обложки дорогого глянцевого журнала, что было явно не к месту и не сочеталось с интерьером забегаловки «Бобры и Утки», где я ее ожидал.

Бросив беглый взгляд на свое отражение в окне, я ясно увидел, что, мягко выражаясь, не соответствую девушке своим внешним видом. Дело было не в самооценке – я правда плохо выглядел: взлохмаченные ветром волосы, небрежно выбритые, чуть ли не выщипанные усы и уродливая бородка. Одет я был тоже не как денди лондонский. На мне был нелепый синий в серую клетку пиджак, который к тому же был мне изрядно велик в плечах. Под ним – растянутый зеленый свитер с парой торчащих выдернутых ниток и смачным жирным пятном в районе живота. Да и мои штаны тоже были не первой свежести: странные, коричневые в белую полоску брюки, слегка помятые, с оттянутыми коленками и двойными неправильно выглаженными стрелками. Мой далекий от совершенства образ довершали сбитые на носах серые ботинки с сильно стесанными с боков каблуками. Они были пыльными, местами со следами присохшей грязи, и это при том, что на улице было уже почти сухо.

Девушка, не замечая моего неприглядного вида, взяла себе немного еды с раздачи и подсела ко мне. Она поставила на стол фруктовый десерт, украшенный аппетитной клубничкой на горке из взбитого крема, и небольшую чашечку фруктового чая. Неспешно помешивая ложечкой свой напиток, она одарила меня приятными ароматами, исходившими, как от ее чая, так и от нее самой.

Пожилой мужчина с нездоровым цветом лица пристально смотрел в нашу сторону, словно пытаясь понять, о чем мы говорим. Как мне показалось, на мою спутницу он глядел с явной неприязнью.

Он поднял чашку с кофе и поднес к губам, но даже не удосужился ее наклонить, из чего стало понятно, что кофе он пить не собирался.

Девушка заговорила, и в ее голосе я услышал легкие нотки извинения.

– Сладкий, ну не умею я одеваться по-другому. Пусть думают что хотят, мы же все равно скоро валим из этой дыры.

– Спасибо, что не на своем «феррари» подъехала, – услышал я собственный ответ, возникший из небытия возрождающихся воспоминаний.

Дверь в кафе приоткрылась, и я на мгновение отвлекся от беседы с гостьей, посмотрев на новых посетителей. Ими оказались двое мужчин со слегка настороженным взглядом и следами бессонницы на лице. Один был невысокого роста, плотного сложения, лет пятидесяти на вид. Его лицо можно было бы назвать добрым, если бы глаза не выдавали, что все его добродушие – не более чем маска. Второй выглядел чуть моложе сорока, высокий, спортивного сложения, со стрижкой под площадку. На его лице играла самоуверенная улыбка, как у человека, которого жизнь еще не поставила на место.

Я еще по дороге видел этих людей: они сидели в машине неподалеку от кафе и курили, словно ожидая чего-то. И вот сейчас, наконец, решились зайти внутрь.

Новые посетители набрали себе еды, причем с явным избытком, как будто это был для них не завтрак, а обед. Они буквально заставили свои подносы, взяв по два стакана томатного сока, по паре салатов, по чашке кофе и стопке блинов, и с довольным видом пошли выбирать место в практически пустом зале.

Определившись, мужчины сели в кабинку с кожаными диванами, откуда хорошо просматривался весь зал, а их самих почти не было видно. По крайней мере, они так думали.

Некоторое время эти посетители кафе беседовали, периодически посматривая в нашу сторону и, видимо, обсуждая, что моя спутница во мне нашла. Причем тот, что был моложе, все время возмущался, а пожилой напарник над ним посмеивался.

Из записей в моем дневнике я знал, что молодого звали Тимофей, а того, что постарше, – Игорь. Они же пока и понятия не имели о моей роли во всем происходящем, поэтому опасности для меня не представляли.