Алексей Корепанов - Можай

— Мы думали, что она сродни вам, живущим в Большой Одинокой горе, — продолжал жрец. — Но нам было выгодно, чтобы все считали ее богиней.

— Это понятно, — кивнул Силва. — Только ты все-таки ошибаешься, Боол Коол. Мы не из Большой Одинокой горы. Мы прилетели из-за небес, там живет много всяких роомохов. Но вчера мы были в этой горе и общались с местным племенем. Скоро и вы с ними познакомитесь, и они будут очень полезными для вас. Как и те небесные роомохи, которые прилетят сюда вместо нас. И вот что я тебе скажу, Боол Коол: не оставайтесь в племени, тут у вас не будет интересной жизни. Отправляйтесь вместе с небесными роомохами в другие места, за небо. Там вы узнаете много нового и найдете себе занятие по душе — с вашим-то умом! А потом мы встретимся где-то там, — Силва кивнул на небо, — и ты мне скажешь: «Дарий, спасибо, что ты дал нам такой совет».

Боол Коол долго молчал. Молчали и другие жрецы, переводя взгляд с него на танкиста. А потом вновь посмотрел на Дария, уже не угрюмо, но и без особой любви.

— Нам нужно все обдумать.

— Давайте, обдумывайте, — облегченно сказал Силва. — Поверь, это хороший вариант.

Он знаком показал, чтобы жрец вернул транслятор, и в сопровождении воздушного разведчика направился назад. На ходу обернулся — жрецы смотрели ему вслед — и энергично потыкал пальцем в небо: туда, мол, туда!

Пока он общался со жрецами, обстановка на поляне изменилась. Местные женщины носили еду на расстеленные шкуры, Обер, Тумберг и Коваржек сидели под деревом, Тангейзер осматривал гусеницы танка, а Хорригор, стоя в сторонке, беседовал с вождем. Тот был одет легко — в безрукавку и широкие штаны. Видно, решил обойтись без протокольной шубы, в которой можно свариться в пути. За его спиной маячил колдун в жилетке и все тех же кожаных шортах, а неподалеку сидели двое старейшин в накидках — наверно, для поездки вождь отобрал самых крепких. Запоминатель, бродящий поблизости, тоже решил не обливаться потом, избрав для визита к чужакам что-то похожее на майку. Но от длинных кожаных штанов не отказался. Это, как почти сразу выяснил Дарий, и была вся делегация. Не много, но и не мало. И без жен вождя.

Когда все устроились вокруг шкур, Дарий предупредил Орха Кууна о предстоящей вскоре нагрузке на желудок, но тот не внял его словам и ел все, что видел. А вот колдун прислушался к совету и не стал усердствовать. Маркасса и студентки вообще не вышли к «столу», предпочтя перекусить в танке и сосредоточиться на работе над своим внешним видом.

После завтрака расселись по боевым машинам и двинулись в путь. Делегацию роомохов разместили в салоне Спинозы, всем остальным тоже нашлось место в супертанке и паре «трицеров». Шерлок Тумберг хотел сказать на прощание несколько слов Станису Дасалю, но тот ни на поляну, ни на проводы не вышел — то ли еще спал, то ли не хотел лишний раз мозолить глаза представителям правоохранительных органов. Кстати, полковник Манжули, узнав от следователя о таком ловком ходе Умельца, заявил, что это, конечно, плевок в лицо всему окружному управлению полиции Динтина, но никаких действий предпринимать не надо до выяснения всех юридических тонкостей вопроса.

Уже в пути на связь с Тангейзером вышел командир одного из «трицеров» — Дарат. Он поинтересовался судьбой двух церебротрансляторов, выданных ему перед походом в глубины Пузыря. Было их шесть, а стало почему-то лишь четыре. Шерлок Тумберг, тоже сидящий в башне супертанка, сразу понял, в чем тут дело: их, несомненно, умыкнул Станис Дасаль. Когда и как он умудрился совершить кражу, было непонятно. Зато Шерлоку было понятно другое: даже если сейчас они вернутся в селение роомохов, Умелец сделает невинные глаза и скажет, что он знать не знает, куда подевались какие-то там церебротрансляторы. Пришлось бы перерывать всю долину, и не факт, что эти поиски увенчались бы успехом. Дасаль оставил новый рубец в душе следователя, и Тумберг еще раз сказал себе, что сделает все для того, чтобы этот груйк как можно скорее попал в тюрьму.

Спиноза был вынужден передвигаться по земле, подстраиваясь под тихоходных по сравнению с ним «трицеров», но иногда взмывал в небеса, чтобы доставить удовольствие Большому Топору и его окружению. Для роомохов такая поездка, время от времени переходившая в полет, была, судя по их виду, впечатляющей и захватывающей. Их можно было принять за маленьких детей, впервые попавших на борт мобиля. Тут было все: и выпученные глаза, и охи с ахами, и улыбки до ушей, и прочее. В общем, эмоций хватало.