Амальтея Нова - Альтавион

Торната мыла голову карамельным муссом и бальзам гелем, чтобы потом легче было уложить волосы в причёску. Постояв под приятным прохладным паром напоследок, она вышла сушиться. Фен был прямоугольной пластиной, что человек регулировал у себя над головой. Сушил и волосы и тело. Отключив машины и убрав небольшую ванную, девушка одела халат и направилась в комнату, как раз в это время в дверь постучали.

«Значит, пришли родители», – пронеслось в голове как данность, и Торната стала в спешном порядке подбирать вещи перед встречей с семьёй. Тем временем в гостиной послышались громкие голоса отца и что-то ему отвечающего Риандола. Когда Торната застегнула домашний светло-бордовый костюм на все пуговицы, и вышла в коридор, до неё донеслись обрывки последних фраз разговора.

– Мне непонятно твоё поведение, ты мой сын, а ведёшь себя как бродяга с границ миров. Впутываешься во всяческие передряги! Не думаешь, что семья от этого не страдает! – Олкандор Авангорай держал гнев в стальных тисках, чётко и сжато выражая причины недовольства.

Ровным громким голосом Риандол позволил себе перебить старшего по званию:

– Произношу в последний раз, была бы возможность— повторил. Я донёс до тебя информацию, отец, делай с ней что хочешь.

– Ты мне дерзишь, – спокойней ответил отец, лицо которого Торната видела, выходя в гостиную.

Высокий, двухметровый адмирал флота, гора мышц, что были затянуты в форму, оттого выделялись ещё чётче. Волосы светлые, по-армейски коротко подстриженные, и цепкий взгляд карих глаз. Тех, что унаследовали старшие дети. Там же был и Юлиан. Он стоял у окна в той же позе, как и она по прибытии, и смотрел на город.

Отец продолжил выговаривать сыну:

– Я тебя за это не ругаю, а ведь должен, заметь. То, что ты можешь настоять на своём, обращаясь к с адмиралу, доказывает, что капитана для тебя мало. Хоть на стену лезь, а до контра ты дослужиться обязан.

– Мы друг друга не слышим, – заключил юноша, напоминая о своём желании самолично пилотировать сверхзвуковые космические корабли, а не командовать ими.

– Неважно, зато видим хорошо, – уголки губ приподнялись в подобии улыбки, так её и не показывая. Положив руку на плечо сына, он прижал его в скудном мужском объятии.

– Рад видеть, Риандол, – похлопав по спине, отстранился.

Взгляд адмирала переключился на шествующую к нему дочь, и мужчина своеобразно поздоровался:

– Торната, система не доложила, что ты дома. – отсылка шла к той же персональной информационно-диспетчерской системе управления, в закрытых для доступа апартаментах Авангорай.

– Она барахлит, – отозвалась девушка, подходя к отцу. – Прибыла в четыре шестнадцать, расквартирована и готова к выполнению поставленных задач.

– Отлично, – отец сжал плечо дочери, позволив себе явить едва различимую улыбку. – Слышал про Мси-124. Мы гордимся тобой.

Речь, конечно же, шла не о похвале к получению диплома, а касалась проведённой операции, о её участии в которой никто никогда не узнает. Как не последует записи в личное дело, так и не будет присуждения наград за заслугу перед системой. Отцу, как адмиралу, доложили о произошедшем, и с вынесенным приказом о засекречивании операции, он тоже ознакомился в срок.

Нелёгкая доля военных, особенно высших чинов, что из политических соображений, занижали свои заслуги, не попадая на страницы истории. Торнаты прошла несколько подготовок в составе засекреченных подразделений быстрого реагирования, члены которой не могли выдавать свои принадлежности к происходящим событиям на галактической арене, работая скрытно. Будучи дочерью адмирала, она в достаточной мере привлекала внимания, и одновременно с тем маскируясь в постоянной смене обстановок и получении наград за отличную учёбу. Ни у кого другого не хватило бы времени выполнять всё одновременно, в этом и заключалась её маскировка.

Отец сказал, что гордиться. Для лейтенанта это было больше, чем похвала— признание заслуг самим адмиралом флота. Высшие офицеры позволяли себе такие слова только при вручениях высоких наград или посмертно, поминая о подвиге героев. Он не стал дополнять свои слова в присутствии Риандола и Юлиана, оба были не в том статусе, что позволял бы ему свободно раскрывать детали дела. Но братья приняли слова похвалы предписанными к получению диплома, первым голос подал Юлиан, развернувшись к сестре:

– Ты закончила? Поздравляю!

Высокий юноша был одет в чёрный пиджак с брюками от знаменитого бренда, на ногах были лакированные туфли, необычная обувь для Альтавиона. Все предпочитали берцы разных моделей, никак не туфли.