- Ты не понимаешь. Он – первое зерно, утренняя сирена с которой начнется новый день, новая эра. Мы осудим его, вывезем на Майдан, накалим ситуацию до невозможности, и вот тогда…
- Что тогда? – подумав, Стеценко отставил бокал, и отхлебнул прямо из горлышка. Кивнул, причмокнул, отхлебнул снова.
- Они сорвутся.
- Кто?
- Техники. Неизбежно. Словесно, или действиями. Главное – они дадут нам повод. У нас войска, власть, сила. Мы вычистим этот класс, укажем на истинное место, да так, что еще много поколений они будут бояться оторвать глаза от своих приборов.
- Не забывай, техники помогли Великому Пастырю Сонаролле прийти к власти, не забывай, как они это сделали. Что, если, как тогда… - высказал неожиданно трезвую мысль Стеценко.
Великий Пастырь залпом опрокинул в себя остатки вина в бокале.
- Не смогут! Зачем, по-твоему, я приказал прорезать дополнительные ходы.
Рука Пастыря потянулась за графином и… не нашла. Стеценко виновато смотрел на друга. В абсолютном диссонансе с глазами, рот счастливо улыбался.
***
Велико было горе истинных детей Божественного. Велико желание помочь оступившимся.
И зглянулся Учитель на истовые молитвы.
И ниспослал откровение…
Летопись Исхода
Глава 3. часть 4.
- Отец наш небесный! Твои слова – мудрость. Деяния твои – вечность. Не померкнет в веках слава твоя! Раскрой глаза, прочисть уши заблудшим детям твоим. Донеси до умов правду слов твоих! Дай разум постичь замыслы твои, дай силы воплотить их. Не дай сойти с пути истинного, избави от искусов, деяний и слов неправедных! Слава!
- Слава!
Александр Сонаролла тяжело поднялся с колен. И без того худое лицо превратилось в череп, обтянутый пленкой кожи. Камни желтых глаз с хрустом вращались в глубоких глазницах.
Никий Гвана тихо подошел к Пастырю. Давно не мытые длинные волосы висели слипшимися худыми прядями.
- Мы взяли Протестов и Шиинов, все в камерах. Приходят в себя.
Сонаролла устало кивнул, опухшие веки скрежетали по шершавым камням.
Владимир Морозов, вознесшийся до председателя нового Совета, подошел к соратникам.
- Еще взяли?
Гвана согласно тряхнул сосульками волос.
- Кого?
- Протестов и Шиинов.
- Выходит животноводов и химиков, - Морозов вздохнул, через силу прогоняя воздух сквозь легкие. – У нас сидят пластмасники, пищевики, металлурги, теперь вот животноводы. Мы пока держимся, пока… инфраструктура нарушена. Люди должны работать!
- Как с едой?
К компании присоединились старшины аграриев и медиков – Пол Никитченко и Людмила Мотренко.
- Запасы пока есть, пока… половина моих – арестовано. Если они не выйдут и не приступят к работе…
Недосказанность оборачивалась безрадужными перспективами.
- Они упорствуют, в основной массе, мы применяем, гм, действенные меры, нам казалось, что действенные…
Недосказанность оборачивалась признанием бессилия.
- Вот если бы их лидеры, публично, при всех отказались от взглядов, пример остальным…
Недосказанность оборачивалась бесплотными мечтами.
- Они не откажутся…
Недосказанность вернулась к безрадужным перспективам.
- Отриньте прошлую жизнь. Прошлые неблаговидные, или благовидные поступки, грехи и достоинства. Отриньте прошлое, ибо оно – зло. Сомнения, страхи, воспоминания, которые заставляют страшиться – зло. Отриньте, бросьте их в топку новой, вожделенной жизни. Пусть их огонь распаляет в вас желание перемен!
Мотренко словно продолжала молитву. Глаза, широко открытые глаза смотрели на соратников и не видели их.
- Что, откуда это! – усталым коршуном встрепенулся Сонаролла.
- Речь Учителя, последняя, на Земле, перед отлетом.
И Никитченко подхватил эстафету медика, а за ним Гвана и Морозов…
- … сожгите вещи. Напоминающие о зле, они – зло! Не раздавайте, раздав их – умножите зло. Сожгите! И обновленным, очищенным, свободным начните новую жизнь! Жизнь, о которой вы так долго мечтали!
С каждым словом, каждой фразой морщины на лице Сонароллы разглаживались, оно светлело, озаряясь сиянием истинного знания. Знания, ниспосланного свыше.
***
Уважаемый Великий Пастырь, нижайше довожу до вашего высокого сведения, что Трибунал – сплошь гнездо еретиков и саботажников. На мои неоднократные доклады о еретических наклонностях моего соседа Рустама Кекуле – цех пластмасников, они никак не реагируют. Более того, не иначе в издевательство, прислали ко мне какого-то медика, по виду – еретика, чтобы он прочитал мне лекцию о болезни – лунатизм. Скверна и ересь пустила корни в самое лоно Матери Церкви. Никому нельзя доверять. Вполне возможно – остались только Вы и я. Дабы послание не попало в нечестивые руки, отношу его лично и подбрасываю под дверь.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу