Руслан Шабельник - Пути Господни (СИ)

- Вы зачем?.. Кто?..

Хорунди начал передвигаться за спины.

Вдруг не заметит.

Или… на него напали… да, Хорунди пришел на шум, а здесь – чужаки, Хорунди хотел поднять тревогу, но его ударили. Шишки, правда, нет, но это дело поправимое.

Словно прочитав мысли Хорунди, во всяком случае те, что касались нападения, к технику метнулся один из рабов. Широкоплечий, с огненной гривой, начинающейся с середины голой спины.

Мелькнули желтые когти.

Схватившись за горло, техник осел на пол.

Из широкой раны толчками хлынула кровь.

- Получи! – гривастый сплюнул на труп техника.

Внезапно, Хорунди расхотелось сражаться за свободу. Ему даже расхотелось самой свободы.

- Где арсенал? – к Хорунди подступил Хозяин Гайдуковский.

- Туда.

Лужа крови под трупом стремительно расширялась.

- Веди!

- Н-н-н, - Хорунди усиленно замотал головой – сил на слова не осталось.

- Веди! – гривастый приблизил к самому лицу Хорунди окровавленные когти.

Хорунди сделалось плохо.

Он вырвал.

Отрыжка свободы.

***

Дал Учитель церковникам много, а хочется и побольше.

Из сборника «Устное народное творчество»

Густая струя кровавой жидкости, журча, наполняла прозрачные пластиковые бокалы.

Великий Пастырь отставил графин, поднял бокал, любуясь красками жидкости, взболтал, принюхался, сделал осторожный глоток.

- Божественно! Попробуй.

Алексей Стеценко без ухищрений взял предложенный сосуд и несколькими жадными глотками осушил наполовину.

- Ничего.

- Ничего? Ты называешь это ничего! Нектар растений, соль земли, экстракт света… - Великий Пастырь щелкнул пальцами, не находя слов, и неожиданно, во всяком случае, для Стеценко, продекламировал:

Вино не только друг – вино мудрец.

С ним разнотолкам, ересям конец.

Вино – алхимик: превращает разом

В пыль золотую жизненный свинец.

*(О. Хайям, пер. И. Тхоржевского)

- Стихи? – неожиданность вылилась в удивление, а удивление в слово.

- Стихи, - согласился Великий Пастырь. – Плебс пусть хлещет свое пиво, на все лады превознося достоинства пенных помоев. Вино – напиток избранных, хозяев этого мира!

- Не думал, что ты знаешь стихи, - Великий Пастырь первым назвал его на «ты», что означало некоторую степень редкой дружеской беседы. Как в старые времена, когда не было Великого Пастыря и члена Совета Церкви, а было два молодых священника: Авраам и Алексей. В семинарии их так и называли: «два А», молодых и амбициозных…

- С виноградников Восточного Сектора, прошлогоднее, - Великий Пастырь продолжал пить напиток маленькими глотками, смакуя каждый. – Наиболее удачное. Знаешь, на вкус вина влияет буквально все: интенсивность полива, длина светового дня, прикормка… даже сейчас не выяснили всех факторов. У меня мечта… отвести под виноградники целый сектор, более того, самих виноградарей можно выделить в отдельный цех, да цех! Пусть изучают! И через несколько лет, мы получим такое вино… - Великий Пастырь смежил веки и сделал очередной глоток.

Стеценко же залпом допил оставшееся и, пользуясь витанием друга в эмпиреях, хозяйски потянулся к графину.

- Стишки-то, небось, того парня, рифмоплета, из техников?

Великий Пастырь поморщился, словно превозносимый напиток начал отдавать уксусом.

- Одного древнего автора, земного. Сейчас так не пишут.

- Во, во, не пишут. Никак не возьму в толк, дался тебе этот сопляк. Зачем вообще было его арестовывать, мало того – доводить дело до Трибунала. Что с того, что он – техник. Мелкая сошка, ученик. Мы же не с учениками боремся. Ну сожжем его, да хоть десяток ему подобных. А толку? Только разозлим верхушку цеха. Уже сейчас у Донадье разве что слюна из рта не капает.

- Алексей, ты не глупый человек, однако мыслить масштабно, в пределах Ковчега, не способен. Именно поэтому, я сижу в кресле Великого Пастыря, а ты – напротив.

- Ну да, обиженный Стеценко потянулся за очередной порцией пьянящего напитка.

- «Просите – дано будет, молитесь – и услышаны будете, ищите – и найдете». Когда этот парень, этот, как ты говоришь, сопляк, прочитал свой опус… Я не поверил, нет, не ушам – такому везению. Воистину, мои мольбы достигли ушей Учителя. Мы искали повод, разрабатывали, как спровоцировать, создать ситуацию, а тут этот парень, не иначе ведомый напутствием Всеслышащего, сам, лично давал его нам, мне в руки. Да я был готов расцеловать его прямо на Майдане!

- И расцеловал бы. Зачем казнить-то? – устав тянуться за каждой порцией, пользуясь увлеченностью хозяина кабинета, Стеценко хозяйски придвинул графин к себе.