Кира Каменецкая - Неисповедимы пути Господни. Сборник рассказов

Дизайнер обложки Сергей Плосман

© Кира Каменецкая, 2019

© Сергей Плосман, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-4735-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это был тот самый день и час, когда всё должно было закончиться. Должно было, да… Но не закончилось. Очнувшись, словно от наркоза, Она открыла глаза и поняла, что помнит. В мельчайших деталях и подробностях, острее прежнего, помнит всё, о чём так хотела забыть.

Руки не слушались, и потому нужный номер удалось набрать не сразу.

– Я Вас слушаю, – наконец ответили ей.

– Доктор, ничего не вышло. Не сработало, – с трудом произнесла она.

– Приезжайте.

Через час Она уже была в знакомом кабинете. И пересохшее горло, и тяжелая голова болели так, что необходимость говорить походила на пытку.

– Почему? Почему ничего не получилось? Ведь Вы же говорили, Вы обещали мне… Я… Господи, я не знаю, что теперь делать! Я ничего не понимаю… Почему не вышло? Ведь должно было получиться…

Сидящий напротив неё врач тихо качнул головой.

– К сожалению, человеческий мозг – нечто слишком «многоэтажное» и мало изученное, чтобы давать гарантии. Я не обещал, я лишь говорил Вам, что вероятность успеха крайне велика, ведь до Вас у меня уже были удачные примеры. И там память по сей день не вернулась. По крайней мере, ни один из них не звонил мне, как Вы сейчас.

– Но почему тогда со мной не так? Почему я всё помню ещё ярче, чем было? Ведь столько времени прошло, всё как будто пылью покрылось, а теперь…

– Будто влажной тряпочкой, да?

– Именно. Вы своим гипнозом не воспоминания стёрли, а пыль с них. И это так жестоко, так жутко… Почему? Почему другие забыли, а я будто бы заново вспомнила. Даже звуки и запахи…

– Я ведь только что сказал: мозг – субстанция далеко не самая простая, если не сказать самая сложная! Никто не может на все сто предугадать, какова будет реакция. Могу дать Вам честное слово, я сделал всё, что мог. Забрался так глубоко в Ваш разум, как только можно было, не рискуя при этом оставить Вас умственным инвалидом. Но, видимо, те чувства, которые Вы испытываете, сильнее любого гипноза или медикаментов. По сути, они и есть основа Вашей личности. По крайней мере, той Вас, каковой Вы являетесь на данном этапе своей жизни. Так бывает. Крайне редко, но бывает. Этому нет определения или официального признания в науке, но… факты есть. И они говорят сами за себя.

Нравится нам это или нет, но порой чувства и эмоции, когда-либо пережитые человеком, настолько сильны, что отменить их можно, только полностью отключив разум или перекроив сознание, личность. Но, как Вы понимаете, эти методы не только не выработаны, но и недопустимы из этических соображений. Какое мы, медики, имеем право, пусть даже в интересах пациента, уничтожать то, кем этот пациент, собственно, является?

Она горько усмехнулась.

– По-вашему, это против Бога? А как же тогда дети из пробирки, пересадка органов, переливание крови? Ведь это тоже вмешательство в природу человека, нарушение его первозданности.

– Нет, Вы меня не так поняли. Бог здесь не то чтобы вообще ни при чём, так говорить нельзя. Но не суть важно, во что человек верит или верует. По-настоящему важно лишь то, что перелитая кровь или пересаженная почка не изменят на корню личности того, кто их получил. Равно как и зачатый искусственно эмбрион. Хотя Вы правы, даже последствия этих вмешательств до конца не изучены, не говоря уже о вмешательстве в структуру разума.

Поймите меня правильно, я мог бы попытаться ещё раз или даже не раз, но… Я не хочу оставить Вас полубезумной, утратившей вместе с этой любовью себя. Простите, но… неужели Вам настолько тягостны воспоминания об этом человеке?

Она качнула головой, отвела глаза, заговорила будто сама с собой.

– Отнюдь, доктор, отнюдь. Воспоминания о нём – это, по сути, всё, что у меня есть. Но от этой своей бесценности они ещё более мучительны. Иногда я забываюсь сама, без гипноза забываю его. Смеюсь, что-то делаю, куда-то хожу, с кем-то говорю, о чём-то мечтаю. А потом понимаю вдруг, что это был лишь один день. Всего один, понимаете? А впереди целая жизнь. Без него. И тогда меня накрывает такое отчаяние, что описать его ни сил, ни слов не хватит. Такие моменты, они… Страшнее смерти, доктор. Страшнее всего, что мне довелось испытать.

Поэтому я пришла к Вам. Думала, если всё забыть, всё стереть, вычеркнуть, вытравить, то станет легче. Знаете, как голые стены в комнате: неуютно, но зато светло и места много. И всё с нуля, с белого листа: ничего нет, ничего не болит… Пус-то-та. Вы даже представить себе не можете, как сильно я её хотела.