Ярослав Катаев - Пути Господни. Рассказ

© Ярослав Георгиевич Катаев, 2017

ISBN 978-5-4485-6370-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родился я в простой, рабочей, советской семье. Мои родители работали на одном очень крупном градообразующем предприятии. На этом заводе они и познакомились а, затем и поженились. Моя бабушка, папина мама, жила вместе с родителями, а мой дедушка, его отец, погиб на войне. Мама о своих родителях вообще ничего не знала. Они потерялись во время войны, возможно погибли. Когда мамину семью эвакуировали на запад, поезд, на котором они ехали, разбомбили. Её родители не нашлись, не нашлась и её младшая сестра, поэтому она воспитывалась в детском доме.

Вскоре появился на свет я. Папа, мама и бабушка просто души во мне не чаяли, что называется, сдували с меня пылинки. Они меня всячески баловали, опекали и потакали всем моим капризам и прихотям. Поэтому я рос довольно капризным и своенравным ребёнком.

Когда я немного подрос, то мама вернулась на завод, на работу, я же остался дома на попечение бабушки. В детский сад меня не водили. В нашем городе не хватало детских садов, и по этому, многим семьям с детьми приходилось решать эту проблему самостоятельно. Кто то, отправлял своих детей к родителям, как тогда принято было говорить, на большую землю. В моём случае, моим воспитанием занялась бабушка, из которой я вил верёвки.

Шли годы. Я рос. Пришло время пойти в школу. В первый же день, моей школьной жизни я умудрился подраться со своим соседом по парте, не помню даже из-за чего. Дальше, больше.

Учился я не очень прилежно, но надо сказать, двоечником тоже не был. Любимым предметом была физкультура. Учителю по физкультуре я всегда приносил массу неприятных сюрпризов, хулиганил и не прочь был сцепиться с кем-нибудь на кулаках, что мне не редко удавалось.

Одним словом, где-то к третьему классу я был, если не первым, то точно входил в первую пятёрку самых хулиганистых детей школы. Когда я учился в четвёртом классе, умерла моя бабушка, и с этого момента я совсем отбился от рук. Меня даже поставили на учёт в детской комнате милиции.

И вот наступили тяжёлые времена. Работников на заводе стали нещадно сокращать. Оставшиеся без работы люди начали пытаться приспосабливаться к новой жизни, у кого-то это получалось, а у кого-то нет. Кто-то в поисках лучшей доли покидал город и уезжал. Одним словом, завод медленно умирал, а вмести с ним умирал и город. Мой отец тоже попал под сокращение, в результате потери работы он ушёл в запой. Папа и раньше был не против того, чтобы выпить рюмку другую, но всегда знал свою меру, а тут его было уже не остановить. Напившись, он начинал ругаться с мамой, пытался меня воспитывать, из-за чего я часто уходил из дома и слонялся по ночному городу. Пару раз меня подбирала милиция, привозила домой, а отца забирали в вытрезвитель. Через день отец возвращался, трезвый и помятый, просил прощения у мамы на коленях, и клялся, что постарается найти себе работу. Но хватало его ненадолго, и вскоре всё повторялось.

Однажды он так напился, что избил меня и мою маму. Маму увезли в больницу, там она умерла от побоев, отца, через некоторое время посадили, меня же, отправили в интернат, где я, естественно, с моими нравами не прижился и откуда благополучно сбежал.

Я прибился к местной шпане, где меня обучили воровать кошельки, чем я и стал заниматься, чтоб заработать на пропитание. Большую часть своих «заработков» приходилось отдавать «смотрящему», но в один прекрасный день мне это надоело, и я ничего, никому не отдал. За что поплатился на следующий же день. Они не стали меня бить, нет, они просто подстроили всё так, что меня поймали.

В результате я оказался в колонии для малолетних преступников. Администрация была в курсе, что мой отец тоже находится в тюрьме, за убийство жены, поэтому ко мне было особо пристальное внимание со стороны персонала колонии. Надо сказать, что я со своей стороны, прилагал все усилия, чтобы доставить как можно больше беспокойства надзирателям. Частые наказания для меня были в порядке вещей. Я с лёгкостью ввязывался в драки, огрызался с работниками колонии, предпринял несколько попыток к бегству и суициду. У меня даже появилась кличка «Дикий». Но колония меня всё-таки переборола.

Когда мне исполнилось восемнадцать, меня перевели во взрослую колонию, но к моему счастью через несколько месяцев срок моего заключения закончился и я вышел на свободу, на вольные хлеба. Надо отдать должное колонии, я получил среднее образование и специальность плотника. Идти мне было некуда. Отец умер в тюрьме, жилья у меня не было, и мне ничего не оставалось как снова встать на скользкую дорогу, хотя была надежда, что можно будет устроиться на какую ни будь стройку.