Ирина Галыш - Неисповедимые пути. Сборник рассказов

Тьма быстро сгущалась над сугробами. Кусками рафинада в банке с тушью.

Короткий проулок, в котором находится известный в заполярном городе рок-бар, походил на траншею после массированной бомбардировки. Несколько последних мартовских дней с резкими перепадами температуры – оттепелями с метелью и неожиданными морозами – превратили это место в ледяной трофи. Глубокую и узкую, убитую напрочь и невероятно скользкую двухколейку. В высоком коридоре грязного спрессованного снега.

Проулок пользуется спросом у водителей, потому что заканчивается автосервисом. Там можно пройти техосмотр, перебортовать колёса, а заодно помыть… хм!.. автомобиль.

До поздней ночи на чёртовой дороге подскакивали на колдобинах, елозили, скребли днищем, рискуя оборвать выхлопную трубу и тормозные шланги о горбыли, десятки озверевших мужиков. Беззвёздное небо равнодушно поглощало отборный мат…

Надо заметить, что безымянную улочку образовали всего-то два здания.

Слепой торец дома ещё сталинской постройки, окрашенный тусклой серо-буро-малиновой краской, с узкой входной дверью. Редкие смельчаки-пешеходы, решившись сократить путь от центральной улицы до своей квартиры в спальном районе через эту задницу мира, все, как один, громко вздрагивали, когда внезапно попадали в освещаемую зону от датчика движения на стене хитреца.

Не могу не похвалить дом за предусмотрительность. Благодаря ей многие жители сохранили связки и кости своих конечностей. И да, легче перенесли шок от вида, расположенного напротив здания. Собственно – цели моего рассказа.

Когда-то здесь, скорее всего, располагался склад. Или гараж для грузовых машин. Ближняя в/ч могла отдать его городу в аренду в тяжёлые экономические времена. Ну, это так – несущественные детали.

Несмотря на внушительные размеры, из-за длины и цвета дом казался приземистым. Окрашенный в окончательный поглощающий цвет, с тёмно-красной крышей и наличниками на нескольких квадратных окнах (в конце, где подсобки, и с парадного хода) – точь-в-точь напоминал домовину.

Но лаконичная стильная надпись «Rock and Roll», внятная приписка «music-bar» и раздувшая от важности естественные размеры электрогитара на отдельном постаменте не оставляли пришедшим времени на раздумья.

Вся его глухая боковая стена украшена большими монохромными постерами великих рок мэнов…

То ли подвешенный на толстые цепи настоящий «Урал» с коляской во главе галереи… То ли разбушевавшаяся в этом году зима, до половины завалившая снегом попавших в передел кумиров миллионов… А наверняка – нелёгкая, вечером в пятницу тринадцатого, понесла меня к клубу. План запечатлеть последнее пристанище наиболее именитых рок певцов, на удивление, не казался бредовым.

– Тётка, эй, тётка! – раздался взволнованный голос где-то над головой.

– Она здесь. Я вижу руку с телефоном, – равнодушно ответил мягкий баритон.

Это случилось, когда взобравшись на бруствер я выбирала удобный ракурс для фото. Успела запечатлеть засыпанных снегом по пояс Кипелова, Хэтфилда и Цоя. Оступилась и слетела с насыпи в чёрный лаковый натёк в колее. Поскользнулась на нём и пребольно ударилась бедром. Не останавливаясь, цепляясь за выступы, стала карабкаться назад, вспоминая небезызвестного Ивана Бездомного, мотавшегося по Москве и всем своим безумным поступкам придававшего решающее значение…

Смеялась над собой и боялась, что меня крутит нечистый. Но разговор наверху не смолкал.

– Мы же ещё живые, в гроб, в душу, в …, – бушевал Валерий. Я уже ног не чувствую.

– Мне нравилась Россия, пока не случилась эта срань Господня, – откликнулся Хэтфилд.

– Это же Джеймс Хэтфилд! Да, не может быть! – мои мысли путались…

И дух захватило так же, как в июле 2007 года, когда шестидесятидвухтысячная толпа зрителей поднимала волну на концерте Metallica в "Лужниках", а я катилась на ней.

– Мы собирали стотысячные стадионы фанатов. Так вставляет – не поверишь, – голос лидера группы дрогнул.

– Отчего же, мы – тоже, – голос Кипелова прозвучал спокойно. Меня вставляет от ваших гонораров. Помолчал и решительно добавил.

– Не поверишь, но тебя сюда повесили, потому что ревёшь, как медведь. У нас говорят: «для острастки». Он сдержанно хохотнул.

– Ну…, ты мужик!.. – то ли с сомнением, то ли с гордостью пробормотал знаменитый фронтмэн.