Владислава Николаева - Кого не жалко

– Уплыву от тебя, – угрожаю я, пару раз вяло шлёпаю по низкой воде ладонью.

Последнее, на что я способна. Сознание отключается.

Просыпаюсь у него на груди, сложенная эмбрионом. От чистого сердца ненавижу всё, связанное с эмбрионами, инкубаторами и акушерами. Мои первые палачи.

Всю ночь просидели в ванной. Во мне заложена способность определять время суток. По остальным ощущениям – странно, что руки-ноги на положенных местах, а не наоборот. Всё тянет, везде ноет, но двигаться можно. Сбрыкиваю себя с него, преспокойно спящего, не пытаюсь быть деликатной. Включаю воду, подбираю идеальную температуру, подкручивая изогнутые сияющие тускло-жёлтого металла вентильки. Продолжаю с места, на котором меня прервали – мою голову, вычёсывая пальцами чужие пряди. Свою службу они сослужили, теперь на какое-то время от них не будет толку. Подставляю голову под струю, пропускаю через них, запрокидываю в глубоком поклоне, полощу – на расставленных пальцах остаются пугающие густотой клоки длинных женских волос. Даже вчерашняя бяка все не растворила. Некоторые покусала, некоторые действительно сожрала, но от наведения порядка на голове меня не избавила. Я не жалуюсь, но рассчитывала, что возведённый не так давно стог из чужих волос послужит мне долго. Я немало промаялась с его возведением. Он смотрел на меня немигающими глазами, терпел, не вмешивался. У меня даже неплохо получилось, в своём роде артистично. Огромный объём волос, у каждого мерзавца сразу рука тянется. Богатая текстура – так я оправдала тот факт, что не особо парилась с подбором подходящего цвета. Не надо считать меня зверем – все женщины отдали мне пряди своих волос добровольно, некоторые за плату, некоторые даром. Для одурачивания детекторов вполне годилось. Он, конечно, не позволил бы вешать себе на голову всякую дрянь, его я переводила за руку, на силе своего скачка. Хотелось бы ещё знать, как они нас нашли…

От чистых так сразу драпать нельзя, мы и не рассчитывали на встречу… Чистые – они ведь как боги, что-то возвышенное и недостижимое. Нам всегда преподносили, что мы слишком чумазые и дремучие, чтобы показываться им на глаза. Может, я поэтому так озабоченно отмываюсь после любой работы?

Обожаааю воду… Какая она здесь… идеальная. Тёплая, как не знаю что. Как сердце? Говорят «тёплая, как сердце»? Как сердечко? Не удивлюсь, если близко так не говорят.

Вздыхаю. В месте чистого не смею трогать флаконы с косметикой. Обойдусь. Лучше бы, конечно, отмылась в бассейне. И супер. Всю жизнь мечтала явиться на глаза чистым голой как курица.

Наверняка, никто не говорит «голая как курица», но я что-то ни одной одетой курицы не видела. А я была сразу как курица магазинная – синюшная и в пупырышек от озноба.

На гладкой, сияющей чистотой стене настоящее зеркало в рост. Внимательно разглядываю себя на предмет чумазости и дремучести. На отмытом теле две чёрные, изощрёно перекрученные полоски ткани. В жизни у меня таких красивых вещей не было…

Он тоже смотрит на моё отражение. Проснулся и умылся. Одно название. Дважды провёл ладонями по лицу, сфыркнув излишки влаги с кончиков усов. С меня на гладкий цельный камень набежала лужа. Он, поднимаясь из чаши, протягивает мне пухлый свёрток ворсистой белой ткани. Это то, что называется полотенцем? Специальное приспособление, чтобы вытирать голое тело после приёма ванны?

Чего удивляться? Конечно, мне такие вещи известны только понаслышке. Я ведь чаще всего моюсь в полной одежде в открытых диких водоёмах. Какой придурок станет вытирать такой ворсистой мягкой тканью мокрую одежду?

Вот и моя накидка. Я потянулась к ней, оценивая, что осталось. Ткань расползлась у меня в руках. Что ж. Ты честно сослужила мне службу, подруга…

– Кхм… вы проснулись? Как у вас дела? Мы приготовили завтрак, присоединяйтесь…

Я перевела взгляд на дверную щель, продолжая прижимать белое мягкое полотенце к груди. Мы действительно должны выйти. Чего хотят эти чистые?

Он не выпускает меня в купальнике. Какие манеры… святые угодники… Приходится надеть принесённое сверхмужественным. Одежда какая-то… непривычно забавная. Кофта с длинными рукавами и штанишки из одинаковой ткани сидят плотно по фигуре, но этот костюмчик, он жёлтый, и на нём изображены мелкие розовые звёздочки, голубые полумесяцы и красные ракеты в клубах белого дыма. Отродясь у меня такой забавной одежды не было. Я даже не предполагала, что имею право надеть что-то такое. Всё равно что ядовитая гюрза вырядится плюшевым зайкой.