Игорь Власов - Святилище

– Идет! Идет!! – Колп заметался между разгорающимися кострами.

Рон и здоровяк Валу даже не взглянули в его сторону. Охотники, держа в руках по копью, с напряжением вглядывались в темнеющую стену Леса. На их лицах, то и дело освещаемых всполохами разгорающегося пламени, читалась сосредоточенная решимость.

«Эти не отступят!» – удовлетворенно отметил про себя Гунн-Терр. О смерти бывалый воин не думал – альварам не пристало занимать себя подобными мыслями накануне сражения. Каждый из них с детства знал, что рано или поздно настанет миг решительной битвы, когда потребуется проявить все свое мастерство, но даже это не гарантирует выживания. Как ни парадоксально, оно не было самоцелью. Можно уцелеть, просто уклонившись от боя, и в ряде случаев это вполне допустимо, если не идет вразрез с убеждениями воина. Ни один альвар не станет безрассудно кидаться на превосходящего числом противника только для демонстрации доблести. Степнякам, например, это могло бы показаться отвагой, но только не альварам. Они прекрасно понимали разницу между глупой бравадой и воинским искусством. Пасть на поле сражения, показав все, на что способен, – честь. Погибнуть, не сумев рассчитать силы в бессмысленной схватке, – равносильно трусливому бегству. Это несмываемый позор.

Единственное, о чем задумывался Гунн-Терр – безопасность Клео. Да и то, только до того момента, пока он сам способен держать в руках оружие. Когда судьбе будет угодно отпустить душу, разлучив ее с телом, альвар освобождался от любых клятв верности, как личных, так и своего народа в целом. Глупо заглядывать в будущее, в котором ты уже ничего не сможешь изменить.

Странный ритуал, в который втянул его подопечную старый отверженец, беспокоил Гунн-Терра едва ли не больше, чем приближающиеся орды лесных тварей. Происходило что-то недоступное пониманию альвара, ведь Клео вроде бы никуда не делась, как и остальные участники Круга, но даже слепому было ясно: они сейчас очень далеко отсюда. Чуть ли не впервые телохранитель дочери Верховного оказался в ситуации, когда не мог с уверенностью сказать, угрожает что-либо его подопечной, или нет. Гунн-Терр не заметил, как тяжело вздохнул – правду говорят, хуже неопределенности нет ничего.

От тягостных раздумий отвлек резкий, предупреждающий об опасности окрик. Первые твари уже показались между деревьями и успели пересечь зыбкую, колеблющуюся границу тени и света от костров. Их пламя не могло рассеять тьму до самых вершин исполинских деревьев, но и зеленоватого свечения Доминии хватало, чтобы заметить мелких проворных существ, снующих по ветвям. Казалось, Лес согнал сюда всю живность с ближайшей округи, желая стереть в порошок людишек, дерзнувших к нему обратиться. Еще не успело смолкнуть эхо от древнего боевого клича альваров, как поляна оказалась в плотном кольце окружения. Не стоило сомневаться, что любая пущенная наугад стрела нашла бы цель, но Гунн-Терр не привык действовать наобум. Одно из правил военного искусства его народа гласило: если врагов слишком много, каждая стрела становится золотой.

– Не атакуйте первыми! – послышался возглас Колпа, словно услышавшего мысли Гунн-Терра. – Тяните время. Скоро Лес начнет испытывать тех, кто составил Круг! Нельзя дать тварям добраться до них!! Рон, Валу! Медленно отступайте ближе к Шептуну, Ситу и девушке. Альвар, гляди поверх пламени от костров! Чую, твари полезут сверху, сбивай на подлете. Ни одна не должна прорваться в Круг, пока длится испытание! Все поняли свою задачу?

Принять или не принять чье-то командование в бою – каждый решает самостоятельно. Когда человек сражается в одиночку, он сам себе начальник, и никто не вправе распоряжаться его судьбой. Признать за боевым товарищем право командования – знак высшего доверия, которое только возможно среди воинов. Приказы для того и существуют, чтобы исполнять, не раздумывая, – от этого зависит исход сражения. Если оценивать каждое слово командира, прежде чем действовать, промедление погубит отряд. Гунн-Терр ничего не понимал в таинственном ритуале Круга, но остальные указания Колпа не противоречили правилам воинского искусства. Отступить от края поляны к ее центру, значит, сократить сектора обороны для каждого из бойцов. В случае с многократно превосходящими силами противника, это была лучшая тактика.

Охотники почти синхронно шагнули назад и, не опуская копий, стали медленно отступать.